Если уж я коснулся темы Евровидения, то, наверное, уместно все-таки сформулировать, что я думаю.
Конкурс Евровидение, как я его вижу, это специфический механизм шоу-бизнеса, который связан не столько с серьезными музыкальными амбициями, сколько с политическими. Здесь задействованы государственные ресурсы для того, чтобы представить страну, где проходит конкурс, максимально позитивно. Шоу сделано по спортивному принципу, где болеют за своих, как в футболе, и развлекают по принципу «хлеба и зрелищ», воспитывая патриотический дух. Надо понимать, что это не фестиваль, а именно конкурс, а все конкурсы популярной музыки в мире бывают только для начинающих. Так, собственно, в основном и происходит на Евровидении, но Россия и некоторые другие страны бывшего СССР посылают туда своих звезд-профессионалов, по сути, нарушая неписаные правила. И получается довольно смешно – опытные профессионалы-суперзвезды соревнуются с начинающими исполнителями, которых там большинство, да еще и проигрывают, так как начинающие не значит бездарные…
Собственно, все это ни для кого не секрет. Все понимают музыкальный уровень, перспективы и суть этого шоу, но такие правила игры… Шоу-бизнес здесь только по форме, а по сути шоу там есть, а бизнес относительный, так как, насколько я понимаю, организаторы не вкладывают собственные деньги.
Евровидение у нас представляют как бы окном в европейскую популярность и мировую славу, но по факту за всю его историю никто из победителей и участников не стал в результате международной звездой, а Abba и Селин Дион, которые участвовали в Евровидении, стали суперзвездами с помощью совсем других механизмов. И это, в принципе, касается не только конкурса Евровидение.
Конкурсы есть во всем мире, но почему-то так сложилось, что никто из мировых звезд не начал свою карьеру с победы на каком-либо конкурсе. Мне, к примеру, когда я делал «Парк Горького», даже в голову не пришло представить их на Евровидении или другом конкурсе.
Говоря о массовой культуре в мире, надо понимать, что есть два уровня – национальный и интернациональный. Национальная музыка существует и популярна только в одной стране, а интернациональная помимо своей страны популярна и в мире.
Ни для кого не секрет, что законодателями и монополистами мировой массовой поп-культуры как в музыке, так и в кино являются Великобритания и США. Это фактически 99% всех мировых звезд. Все остальные страны на мировом рынке шоу-бизнеса составляют примерно 1%.
Но необязательно выходить на международный уровень. Есть национальные исполнители, которые с достоинством остаются звездами у себя в стране. Пример тому – французский шансон, который, несомненно, интересен в своих лучших проявлениях, но в мире он никому не известен и не популярен. Так же, как не популярны в мире Тото Кутуньо и Челентано, потрясающие талантливые парни, яркие представители итальянской поп-культуры, но не более того. Или, к примеру, уникальный пакистанский певец Нусрат Фатех Али Хан известен был только в мусульманском мире и профессионалам. Во многом международная популярность связана и с языковым барьером. Англоязычность – это обязательное условие, но не главное: важнее стиль, вкус и еще что-то, что трудно сформулировать. Желание исполнителей из неанглоязычных стран петь на английском объясняется только претензией на международную популярность, и очень часто это выглядит довольно жалко. У меня больше вызывают уважение те звезды, которые поют на своем родном языке и не лезут в мировой шоу-бизнес, чем те, которые стараются, но безуспешно. К примеру, моя подруга французская суперзвезда Милен Фармер принципиально поет только на французском, притом что английский знает в совершенстве.
Главные критерии на Евровидении – яркое, экзотическое, даже цирковое шоу на сцене и сила и диапазон голоса, которые, с моей точки зрения, всерьез не имеют прямого отношения к искусству. Ни Шарль Азнавур, ни Джон Леннон, ни Марк Бернес никогда бы не заняли там первого места.
А кроме всего перечисленного на Евровидении, в соответствии с сегодняшними европейскими трендами, откровенно демонстрируется утрированная толерантность к сексуальным меньшинствам, в частности к трансвеститам. Экзотика во всех формах всегда привлекала широкие массы, а как заявляет Евровидение, их смотрит 600 млн зрителей.
В результате все в выигрыше и все счастливы. Государство, организаторы, тусовка, исполнители и народ. А что, собственно, еще нужно?
P.S. Когда я решил сделать тот самый фестиваль в Лужниках в 1989-м году, я рассказал об этом Фрэнку Заппе, а он ответил: «Welcome to the most dirty business in the world!»
Источник