1. Детство, отрочество и "Кузькина мать".
Мальчик из благополучной московской семьи (его отец Дмитрий Иванович родился в один день с моим дедом Евгением Петровичем [пересечение #1] и преподавал в Московском горном институте [пересечение #2]) родился 21 мая 1921 года в той палате на Б.Пироговской, в которой появился на свет и я [пересечение #3]. Как и многие советские люди послевоенной поры, Андрей Сахаров был заворожён исполинской задачей (нагнать и перегнать США в области ЯО и ТЯО) и возможностями, открывавшимися в этой сфере интеллектуального творчества для его гения. "Слойка Сахарова", "Третья идея" (родившаяся в США, усилиями советской разведки доставленная в Москву и творчески доработанная в Москве и Сарове) — его успехи привели к появлению в СССР полноценной термоядерной бомбы, а Сахарова превратили в "суперзвезду" (правда, в очень узких кругах) и любимца партии и правительства (сказалась, возможно, и его национальность, поскольку многие из других гигантов были евреями).
Вопросы морали тогда его не слишком обременяли. Он был во власти технологий, и даже его апокрифически-анекдотическая отповедь негодяю и убийце академику Лысенко была изящным мысленным экспериментом, но не борьбой за справедливость.
Начало перелому положил известный эпизод в день первого успешного испытания, когда маршал Неделин пошлым анекдотом одёрнул молодого учёного и грубо поставил его "на место". К тому же времени, кстати, относится и рассказанная им история о совещании в ПБ ЦК КПСС, где шла речь о советской стратегии: подсадить Европу на арабскую нефть и, поддерживая арабов в борьбе с Израилем, держать европейцев за глотку. Из неё полвека спустя родилась наивная концепция "энергетической сверхжержавы".
Но до радикального сдвига было ещё далеко, и Сахаров продолжал фонтанировать идеями от электро-магнитного удержания плазмы в термоядерном реакторе до предтеч нынешних "Буревестника" и "Посейдона" (у советского руководства, правда, хватило ума и чести отказаться от этих радиоактивных исчадий). Но сверхзаряд, т.н. "Кузькину мать" в 60 мегатонн всё же взорвали.
Рациональный ум академика отказывался принять бессмысленную гонку числа и мощности термоядерных зарядов. Он начал писать и выступать за прекращение гонки вооружений, за разрядку международной напряжённости. Кульминацией его усилий стало заключение в 1961 году Московского договора о запрещении ядерных испытаний в трёх средах. Тогда за год уровень радиоактивного загрязнения атмосферы снизился более чем в 1000 раз.
В хрущёвское время это ему в общем-то сходило с рук. Но при Брежневе началась ползучая реабилитация Сталина, и Сахаров, выступив против, оказался на правой стороне истории и потому — врагом коммунистического государства. У жизни своя непреклонная логика, и эта логика постепенно привела к сближению Сахарова с узким кругом диссидентов. Весь свой авторитет он бросил на их защиту, публично отстаивал право на инакомыслие. И всё дальше расходился с государством, которому его труды обеспечили неуязвимость.
В этот период его жизни военное могущество СССР достигло своего апогея, но одновременно стала ясна неизбежность экономической и технологической катастрофы страны.
2. Кому много дано, с того много и спросится.
Эту часть жизни Сахарова можно описать словами его выдающегося современника В.Высоцкого:
"А которых повело, повлекло
По лихой дороге —
Тех ветрами сволокло
Прямиком в остроги".
Я был постоянным слушателем западных "Голосов" и помню искреннее восхищение настойчивой отвагой и бескомпромиссной стойкостью, с которой Сахаров боролся за других, прокладывая путь на свою Голгофу.
Его голос громко звучал в защиту права на репатриацию крымских татар и права евреев на эмиграцию, в защиту религиозных и политических свобод, всего спектра гуманитарных прав. Представление о нашем народе как о тёмной безголосой массе, покорно выполняющей любые приказы ("А верёвку с мылом свои приносить или местком выдаст" — из анекдота тех лет) разрушала лишь небольшая группа людей, в которой Сахаров был несомненным центром. На судебном процессе по делу математика Револьта Пименова (позднее — активного участника нашего движения, пересечение #4) он познакомился с Еленой Боннэр [в одни и те же дни мы с ней помогали иракским курдам. Она медсестрой советского посольства, я — второклашкой, разбившим пузырёк с чернилами о стену иракского посольства. Пересечение #5] которая, став его второй супругой, поддерживала в нём Прометеев огонь, помогала не идти ни на какие компромиссы.
Кульминацией этого периода стали, конечно, Нобелевская премия мира и многолетняя ссылка в закрытый город его молодости Арзамас-16 с голодовками и принудительным кормлением.
Сахаров стал безусловным моральным авторитетом всех антикоммунистических сил, всех борцов за права человека в мире.
А СССР уже не скользил — летел в пропасть, усугубив своё положение дурацкой афганской авантюрой.
Сахаров-физик пережил двух вождей (Сталина и Хрущёва), Сахаров-правозащитник — трёх (Брежнев, Андропов, Черненко). Четвертый, (М.Горбачёв) вернул его в Москву.
3. Сахаровская конституция.
Для меня этот период жизни Андрея Дмитриевича особо важен: я узнал его лично. Но ещё более он важен для страны, сбросившей ярмо коммунизма. И роль Сахарова в этом огромна, хотя — вот же злая гримаса судьбы — он не дожил ровно три месяца до отмены пресловутой 6-й статьи.
Выделю пять основных деяний Андрея Дмитриевича в 1989 году:
— решение идти в депутаты только от АН СССР. По собственному опыту знаю, как он всколыхнул этим решением интеллигенцию, в наибольшей степени проникшуюся его идеями. Как питались его энергетикой и "Клуб избирателей Академии наук", и " Московская трибуна", и ряд других организаций;
— потрясающие по страстности и откровенности бои Сахарова у съездовского микрофона, всколыхнувшие уже не только интеллигенцию — всю страну. И спасибо Горбачёву, который не затыкал ему рот, снова и снова предоставляя небывалую всесоюзную трибуну;
— предложение объединить все парламентские и непарламентские оппозиционные силы под лозунгом отмены 6-й статьи, отложив остальные требования ради единства. Очень актуальный подход, если иметь в виду ныне важнейшую задачу всеобщего объединения в борьбе с пресловутым "обнулением";
— тезис об условной поддержке М.Горбачёва, сдвинувший баланс сил в пользу демократов, а не закосневших партаппаратчиков, буквально отпихивавших от себя Горбачёва;
— и, конечно, проект "Сахаровской конституции", предусматривавшей сохранение на месте СССР (кроме прибалтийских республик и Грузии) единого, хотя и значительно менее централизованного государства.
Главной ошибкой Сахарова в те месяцы считаю его отказ от участия в создании настоящей демократичесеой и либеральной партии. Ту его ошибку можно было бы исправить, если бы не 14 декабря 1989 года, после которого ничего изменить уже было нельзя.
4. По-прежнему диссидент.
Смерть Сахарова стала политической трагедией не только для СССР. Ушёл единственный человек, который мог оказать решающее гуманистическое влияние на постсоветскую политику, единственный лидер, не связанный с КПСС, не пропитанный предрассудками борьбы за мировое влияние. Сахаров, когда нужно, мог бы сдержать и поправить Ельцина. А в других случаях, наоборот, помочь ему в противоборстве с его крайне левыми и крайне правыми противниками. При Сахарове Ельцин не превратился бы в "Царя Бориса", возврат в прошлое не зашёл бы так далеко. И уж тем более невозможен был бы "Великий князь Владимир". Так что смерть Андрея Дмитриевича имела вполне очевидных бенефициаров, что не делает, однако, неизбежным вывод о её искусственном характере. Сергей Степашин, возглавив ФСК, лично изучал соответствующие материалы, обеспечил доступ к ним Елене Григорьевне Боннэр. Вопросов не возникло.
100-летие со дня рождения Андрея Дмитриевича Сахарова мир встречает в привычно нестабильном состоянии. За прошедшие 32 года после его смерти мы видим, как во многих странах прижились права человека, сохраняется глобальный мир, семимильными шагами движется прогресс. Пророчества Сахарова сбываются и здесь. Но не хочется сосредотачиваться на конкретных проблемах, на решение которых он повлиял. Хочется помнить и повторять его нравственный пример — главное, что он после себя оставил.