Чем важен для нас Андрей Дмитриевич Сахаров — спустя сто лет после его рождения?
Не только мужеством, с которым он отстаивал свои идеалы. Не только тем, что он пожертвовал ради них спокойной и заслуженно комфортной жизнью (академик, трижды Герой, интегрированный в советский истеблишмент). Но и тем, что его жизненный и политический опыт противостоит формулировке «ну ты понимаешь», которая получила весьма широкое распространение в современной России.
Ну ты понимаешь, если мы будем всерьез воспринимать конституционную норму о приоритете прав человека, то потеряем страну.
Ну ты понимаешь, у нас, конечно, презумпция невиновности, но те, кто хотел бы сменить власть (все равно каким путем, пусть даже полностью конституционным), виновны априори.
Ну ты понимаешь, если хороший человек угрожает расстрелом плохому, то это не экстремизм, а сильная эмоция. А если плохой говорит о мирном уличном протесте, то это экстремизм, потому что мирный протест расшатывает страну сильнее, чем битье стекол.
Ну ты понимаешь, что если батюшка в церкви говорит о том, что только православные будут в раю, то он ревностный и духовный. А если это же про свою конфессию говорит кто-то другой, то это экстремизм.
Ну ты понимаешь, перемены в политической сфере, конечно, нужны, но не сейчас. А лет через 20-30-50. И только в том случае, если они не будут связаны ни с какими рисками для стабильности.
И так далее.
Для академика Сахарова все это было полностью неприемлемо. Он верил в универсальность принципов мира, прогресса и прав человека. Для травмированного (более того, лелеющего свою травму и поныне) российского общества эти принципы стали неактуальными. Но чем больше проходит времени, тем значимость политических прав человека снова растет — и с этим связана актуальность Сахарова как одного из важнейших моральных ориентиров для сторонников расширения пространства свободы.