Внезапный уход Дэвида Грэбера – чудовищное потрясение для множества людей, на которых он повлиял. Сын рабочих-активистов из Нью-Йорка, Грэбер увлёкся антропологией и провёл полтора года в Мадагаскаре, работая над диссертацией под руководством великого антрополога Маршалла Салинза. Вскоре Грэбер стал величиной, соразмерной своему учителю, превратившись в ведущего политического интеллектуала наших дней.
Антропология научила Грэбера ключевому искусству, которое так часто беспробудно спит глубоко внутри нас – воображению. Умение смотреть на знакомые структуры привычного нам мира как на что-то случайное, необязательное, а порой идиотское и ненужное – в этом Грэбер стал виртуозом. Его наиболее известные книги ставят под вопрос элементы общества, с которыми мы полностью свыклись и которые доставляют нам множество мучений. В 2011-м Грэбер написал книгу «Долг: Первые 5000 лет истории», и она немедленно принесла ему всемирную славу. На фоне растерянности экономистов по поводу причин финансового кризиса книга предложила глубокое и убедительное объяснение долговых катастроф, регулярно сотрясающих экономику в последние десятилетия. Но главное – в ней узнали себя миллионы людей по всему миру, которые не решаются задать себе вопрос: «Почему я честно тружусь, но постоянно чувствую тяжёлую вину из-за того, что вынужден всё время брать кредиты и жить в долг?»
Затем последовали «Утопия правил» (2015) и «Бредовая работа» (2018). Обе книги стали бестселлерами по той же причине – написанные предельно доступным языком, они прямо обращались к невысказанному беспокойству огромного множества людей. Почему любое, даже самое естественное дело (вроде смерти родственника) сопровождается гигантским набором выдуманных бюрократических правил, и как бы ты ни старался им следовать, у тебя всегда ощущение, что ты кретин и всё делаешь неправильно? Почему деньги платят за работу, которая не имеет никакого смысла, а нужной и интересной работы приходится стыдиться? Неужели и вправду надо смириться с тем, что всё время придётся испытывать вину, стыд и неполноценность? Может быть, так устроен мир?
Книги Грэбера оказывают терапевтическое воздействие – они по-дружески, но основательно доносят до читателя простую мысль: Нет, это не нормально. Нет, мир бывает устроен иначе. Нет, те, кто убеждает вас в обратном, врут.
Грэбер приобрёл репутацию всеобщего любимца и enfant terrible: в 2005 году от него позорно избавился Йельский университет, но при этом Грэберу салютовало антропологическое сообщество. Он так и не нашёл работы в США и был вынужден покинуть родину и перебраться в Лондон, где стал профессором Лондонской Школы Экономики. Грэбер спокойно разменял чопорный академизм на антропологию прямого действия – и выиграл на обоих фронтах. Он одновременно стал важной фигурой для академической социальной теории (в особенности – экономической антропологии) и снискал благодарность огромного числа читателей вне академии. В его основных книгах два уровня: их с наслаждением читают как ценители ясных и конкретных ответов, подкреплённых историями из жизни, так и любители библиографических сносок и теоретических споров. Для одних он – главный идеолог движения Occupy, для других – достойный продолжатель классической антропологии, дела Малиновского, Эванс-Притчарда, Поланьи и Салинза.
Грэбер был живым потоком мощи, интеллектуальной и физической. Его фигура, всегда в расслабленной позе, не помещалась ни в какие рамки и заполняла собой пространство, он не обращал внимания на условности, и они исчезали перед его широкой душой и острым умом. В его смерть в Венеции бесконечно трудно поверить – ему было 59, главные его работы были впереди и у них были все шансы серьёзно повлиять на мышление людей о мире, а значит и изменить мир. В этом году он должен был приехать в Россию: его основные книги доступны по-русски, а презентацию русского перевода «Бредовой работы» пришлось провести онлайн из-за пандемии. Теперь нам осталась запись этой презентации и уверенность в том, что Дэвид скоро приедет – сменившаяся знанием, что он уже не приедет никогда.
В видео, снятом супругой за несколько дней до его смерти, Грэбер слегка жалуется на самочувствие и рассказывает о проекте новой книги – о пиратах. Его анархистскому сердцу были близки бунтари, одним шагом выходящие из-под власти и государства, и больших кошельков. Объясняя смысл «Весёлого Роджера», Грэбер говорит, что череп и кости с песочными часами не были угрозой – они означали не «вы умрёте», а «мы живые мертвецы – мы умрём, но нам всё равно, это будет весело».
Прощай, пират. У этого корабля нет капитана, но ты знал, куда держать курс.