Правда, даже Жванецкий в советскую пору не додумался до того, что в ответ на критику можно начать ставить, на глазок, медицинские диагнозы оппоненту — это уже новые рубежи полемики.
Но черт с ним с Соловьевым, не о нем речь.
В самой реплике Василия Уткина есть над чем призадуматься.
«Это то, для чего мы с вами содержали государство, — говорит он, рассуждая о коронавирусной угрозе. — Мы для этого давали ему деньги в виде налогов, обеспечивали свою лояльность, ведь существуют напасти, от которых мы с вами защититься не можем. А это и есть обязанности государства — читайте Конституцию».
Уткин прав абсолютно — но только если вынести за скобки реальность, в которой эти слова сказаны. А в ней, в российской реальности, эти европейские заморочки смотрятся сегодня странно, если не сказать — лукаво. Вчитаемся в сказанное внимательно...
«Обеспечивали свою лояльность», напоминает Уткин. Кому он это напоминает?
Лояльность — кому? Государству? Тому самому, упомянутому в Конституции? С приоритетом прав человека, со свободой слова, с честными выборами, с независимым судом? Но помилуйте — этого государства давно нет!
Для начала вслушаемся в звучание глагола. Что-то с ним, согласитесь, не так. Обычный-то гражданин лояльность проявляет, не правда ли? А обеспечивают ее (лояльность народа) люди привилегированные: депутаты, прокуроры, судьи, бойцы ОМОНа, тот же Соловьев…
Тут две большие разницы, как говорят в Одессе, и проговорка Уткина вполне симптоматична.
Но гораздо содержательнее существительное. Оно нуждается в немедленном проверочном вопросе, в дательном падеже. «Лояльность» — кому-чему?
Государству? Тому самому, упомянутому в Конституции? С приоритетом прав человека, со свободой слова, с честными выборами, с независимым судом?
Но помилуйте — этого государства давно нет!
И лояльность этому (существующему на бумаге) правовому государству, его Конституции, должна была проявиться в отстаивании своих гражданских прав!
В контроле за расходованием налогов. В ежедневном требовании свободы и закона. В противостоянии административному кошмару: фильтрационным лагерям в Чечне, кровавой лжи «бесланского дела», разгрому ЮКОСа, судейскому произволу, узурпации власти…
Но Василий Уткин явно имел в виду что-то другое: «лояльность» в его устах — очевидный эвфемизм. Он-то имел в виду — покорность.
Покорность в обмен на. Вы властвуете — мы молчим.
Феодалам, разжиревшим на нашей двадцатилетней покорности, уже и в голову не приходит, что они нам что-то должны и чем-то ограничены в своей власти. Эта часть мозга у них атрофировалась. Выпороть могут — вот и весь ассортимент
Что и практиковалось — и вполне устраивало миллионы российских граждан, пока имелось это «на»: нефтяная подушка экономической безопасности, жирные объедки «нулевых» с барского стола путинской корпорации…
Так выглядел наш «общественный договор», невольно описанный Уткиным (не путать с проектом Ж.Ж.Руссо).
Именно ей (корпорации, а не государству) была адресована, двадцатилетие напролет, наша «лояльность». Вот только за тучными коровами вдруг пришли тощие, а впереди, в точности по Гейне, просматривается отсутствие мяса, и вассалы начали озираться в тревожном недоумении: что за дела? где, собственно, калории? Эй, начальство, мы так не договаривались!
Но договариваться с этой корпорацией — мертвому припарки. Феодалам, разжиревшим на нашей двадцатилетней покорности, уже и в голову не приходит, что они нам что-то должны и чем-то ограничены в своей власти. Эта часть мозга у них атрофировалась. Выпороть могут (эта обратная связь налажена хорошо) — вот и весь ассортимент.
Недовольно бормотать в интернете нам пока еще разрешается. Но вот строить из себя европейцев, недовольных качеством менеджмента, — пожалуй, поздновато.
Фото: khakasia.info