«Проказница мартышка,
Осел,
Козел,
Да косолапый Мишка
Затеяли сыграть квартет…»
Считается, что дедушка Крылов в басне «Квартет» отреагировал на преобразование Непременного Совета в Государственный, который был разделен на четыре департамента…
История России знает много реорганизаций высших органов, а еще больше взлетов и падений министров — талантливых и не очень, популярных и ненавистных. Только взлетали они и падали не из-за талантов или их отсутствия и не из-за своей популярности или непопулярности. Их поднимала наверх и сбрасывала вниз воля императора.
Михаил Михайлович Сперанский был великим государственным деятелем, человеком поразительного ума и талантов. В 1809-1811 годах Сперанский был ближайшим человеком к царю, а после создания Государственного совета ( того самого, что не понравился Крылову) получил пост государственного секретаря и фактически стал вторым человеком в стране после Александра. Он разработал грандиозный план политических реформ в России и был уверен, что скоро его проект осуществится.
Вот только вечером 17 марта 1812 года царь вызвал Сперанского к себе, а когда тот явился, уверенный, что его ждет обсуждение новых важных дел, оказалось, что его отправляют в ссылку в Нижний Новгород.
Сергей Юльевич Витте был выдающимся государственным деятелем. Александр III так высоко ценил его, что когда тот наконец согласился уйти с поста управляющего Обществом Юго-Западных железных дорог и занять пост начальника департамента, то царь доплачивал ему из своего кармана (государственный чиновник в то время получал намного меньше, чем служащий частной компании). Витте стал министром путей сообщения, потом министром финансов, провел реформы, обеспечившие взлет российской промышленности в 1890-е годы, но вот с новым царем Николаем II у него отношения не сложились, и в 1903 году его сделали председателем Комитета министров — это была почетная отставка.
Грянула революция 1905 года, и Витте, у которого была репутация либерала и слава человека, сумевшего подписать мир с Японией, снова понадобился. Он составил проект Манифеста 17 октября, обещавшего созыв Государственной думы, и стал председателем Совета Министров — органа, обладавшего реальным влиянием. Но только быстро выяснилось, что он не может ни о чем договориться с царем, и в апреле 1906 года, как раз перед началом заседаний Думы, Витте отправили в отставку, вроде бы по его собственному желанию, но реально потому, что он понимал, насколько неугоден государю.
Что уж говорить о последних годах российской империи, когда министры менялись по желанию Распутина, а Дума тщетно требовала «министерства доверия» — никто депутатам доверять формирование правительства не собирался.
На рубеже XIX–ХХ веков была сочинена эпиграмма, в которой обыгрывались фамилии министров внутренних дел, их заместителей и других крупных чиновников. «Наше внутреннее дело/ То толстело, то дурнело,/ Заикалось и плевалось,/ Наконец в долги ввязалось,/ И не дай Бог, если скоро,/ Горе мыкать будем снова».
Престарелого и во всем покорного Ивана Логгиновича Горемыкина назначали на самые разные должности, в том числе дважды ставили во главе правительства — когда это нужно было царю. «Я напоминаю старую енотовую шубу, — говорил он о себе, — которая давно уложена в сундук и засыпана камфорою, и совершенно недоумеваю, зачем я понадобился; впрочем, эту шубу так же неожиданно уложат снова в сундук, как вынули из него».
Когда Горемыкина в очередной раз сделали председателем Совета Министров, народное творчество снова откликнулось: «Друг, обманчивой надежде/ Понапрасну ты не верь:/ Горе мыкали мы прежде,/ Горе мыкаем теперь».
Так все и шло. Через много лет Черчилль вроде бы сказал, что политическая борьба в Кремле — это борьба бульдогов под ковром. Слышно только рычание, а когда наверх выбрасывают кости, то становится понятно, кто победил.
Дедушка Крылов был добрее. Он просто вложил в уста Соловья, обращавшегося к участникам квартета, всем известные слова: «А вы, друзья, как ни садитесь,/ Всё в музыканты не годитесь».