Боец второго оперполка ведет меня из автозака в отдел.
«А вы же Илья, да?» — спрашивает.
«Да, — киваю. — А вы?»
«Я Гриша...»
Шагает в задумчивости.
«Я вот не понимаю, почему они вас не пускают на выборы, честно», — говорит.
«Чего непонятного? — смеюсь. — Я же выиграю. Буду в думе воров из мэрии за руку ловить».
«Достало, — пинает полицейский ногой дверь отдела. — Когда ж этот беспредел кончится?»
Идем по коридору, я смотрю на него в недоумении.
«Гриша, — говорю. — Ты обалдел что ли? Вы же сами меня сюда притащили. Кончится беспредел, когда вы перестанете выполнять преступные приказы и защищать воров».
«Ну ты не обессудь, друг, — пожал он плечами. — Я ж так-то вояка, в Чечне служил. Ранение есть... служба это моё, понимаешь?»
«Понимаю, — говорю. — Но зачем ты сейчас этим занимаешься? Это ж не служба, это охранка».
«Да я сам обалдел, когда увидел, что тут делать надо, — сказал мне Гриша. — Раньше с духами воевал, а тут людей надо... Система, блин. Ну ничего, четыре месяца контракта осталось, и ноги моей здесь не будет».
Эх, Гриша, Гриша.