Успех Екатеринбурга настолько крут, что его нужно разобрать отдельно.
Речь не только о том, что городу удалось остановить строительство на явно неудачном месте. Екатеринбуржцам удалось остановить давно обкатанную политическую технологию. Ещё раз, коротко, в чём эта технология состоит: (1) на первом шаге незаметно для публики проводится предварительный закрытый опрос, чтобы узнать настроения; (2) на втором шаге на основании данных этого опроса предлагается провести плебисцит путём «опроса» и вопросы формулируются так, чтобы получить нужный результат; (3) на третьем шаге проводится плебисцит с заранее известным властям результатом, а у публики создаётся иллюзия «демократического» решения. Именно в таком виде эта технология работала уже много раз.
Собственно, и в Екатеринбурге у них всё поначалу шло хорошо. ВЦИОМ провёл закрытый опрос по анкете из 41 вопроса, о котором мы узнали только из множественных сообщений удивлённых респондентов. Владимир Путин лениво и как бы невзначай предложил «простой» способ: «провести опрос». В выходные в Екатеринбург ринулся для инструктажа директор ВЦИОМ, а мэр Высокинский ходил и гордо рассказывал, что опрос готовится, вот-вот будут объявлены формулировки вопросов, а «социологи» будут определять метод. ВЦИОМ, между тем, подбирал тот вариант формулировки на плебисцит, который и должен был победить — именно поэтому разные респонденты сообщали, что им предлагали разные варианты ответа, а где-то вообще не было варианта «не строить» (это на техническом языке называется «ротация альтернатив»).
Всё сломалось в субботу-воскресенье, когда горожане, во-первых, добились встреч с мэром и губернатором, а во-вторых, ясно и однозначно дали властям понять, что никакому опросу не поверят. Это спутало властям все карты — после этого никакого смысла в плебисците уже не было, а его результаты вообще перестали быть предсказуемы. Перелом стал заметен в понедельник утром, когда губернатор вдруг обнаружил, что оказывается, есть и другие варианты мест для строительства, а окончательно — когда сняли забор, который ещё пару дней назад категорически нельзя было снимать до опроса по каким-то железобетонным юридическим причинам. Стало очевидно, что плебисцита не будет.
После этого всё вообще пошло вразнос: ВЦИОМ решил вчера выложить часть результатов своего изначального секретного опроса для ЭИСИ, которые у него были на руках ещё несколько дней назад, и сделать вид, что это и есть «тот самый опрос». Причём сделали они это очень смешно: во-первых, из 41 вопроса вы там не найдёте и четверти (включая ответ на гениальный вопрос «Известно, что всё это подстроил Навальный. Вы ведь согласны?»), а во-вторых, по ключевому вопросу «что делать со строительством?» вообще исчезли почти все альтернативы, предъявленные респондентам. То есть вопрос, на который предъявлены результаты — это не тот вопрос, который задавался людям. Уверен, что если кто-то пойдёт к директору ВЦИОМ выяснять, почему они обрезали результаты, он скажет «с вас и этого хватит» — так же, как несколько дней назад говорил, что опрос закрытый и они вообще ничего не будут рассказывать. Ещё раз, главная проблема с этими опросами — тотальная непубличность, из-за которой ими можно манипулировать как угодно.
В это же время в Екатеринбурге Высокинский прямо заявляет, что ему вообще наплевать на результаты опроса ВЦИОМ, и он будет проводить какой-то свой опрос (по какому поводу, когда и зачем — уже окончательно непонятно). Подозреваю, что всё закончится голосованием на сайте мэрии (если они захотят сэкономить деньги) по вопросу о том, где строить храм, и едва ли сквер будет в числе вариантов.
В общем, уровень суматохи и рассогласованности, который возник всего за несколько дней между городскими, региональными и федеральными властями, впечатляет. Как екатеринбуржцам удалось этого добиться и настоять на своём?
1. Публичность. Плебисциты удобны тем, что их можно организовывать за закрытыми дверями, а потом сообщать результаты и выдавать их за «общественное мнение». Никогда не известно ни кто в них участвует, ни кто определяет вопросы, ни как считаются результаты. Когда горожане потребовали решать все вопросы публично и открыто, смысл в плебисците отпал. Потому что демократия — это прежде всего про публичное обсуждение с участием всех сторон, а не про голосование.
2. Солидарность. Впечатляет, что все несколько десятков делегатов граждан на встрече с мэром единогласно заявили, что выступают за открытый референдум вместо «опроса». Никто, как это обычно бывает, не купился на предложение возглавить какую-нибудь комиссию или получить какую-нибудь должность, на которой он стал бы объяснять городу, что решительно невозможно ничего поделать, кроме как посадить ещё несколько деревьев. Вот эта позиция: «100% пришедших за референдум» (https://meduza.io/…/my-s-vami-nahodimsya-v-rezhime-pryamoy-…) — она заслуживает большого уважения, и она и стала ключевой.
3. Гражданское мужество. Нельзя забывать, что всё началось с людей, которые не побоялись попасть под нанятых гопников и угодить под арест. Без этого ничего не было, всех бы разогнали и продолжили как раньше. Часто кажется, что сопротивление бесполезно, потому что власть у того, у кого есть дубинки. Но на самом деле политика почти никогда не держится на одних только кулаках. Мужество, проявленное в нужный момент, бьёт любую дубину.
Источник