Перед политическими стратегами режимов, подобных российским, стоит выбор оптимальной тактики, которая позволит максимально обеспечить лояльность сограждан, при этом оптимизируя репрессии в отношении нелояльных. Максимизация репрессий опасна для политических стратегов: как минимум, их услуги при таком подходе оказываются не востребованы, как максимум – они сами рискуют оказаться жертвами репрессий (более того, максимизация репрессий не только усиливает их конкурентов – «силовиков», но и создает угрозы для политических лидеров, но этот сюжет заслуживает отдельного обсуждения). При наличии достаточных ресурсов и низком уровне нелояльности политические стратеги, помимо инвестиций в покупку лояльности впрок, предпочитают превентивную кооптацию «попутчиков» из числа социально активной общественности, тем самым предотвращая несанкционированный активизм с их стороны. Однако нарастание нелояльности на фоне экономической стагнации вынуждает их к нелегкому выбору новой тактики. Во-первых, ряды социально активной общественности ширятся не только количественно, но и качественно, захватывая все новые круги граждан, и кооптировать их всех оказывается невозможно. Во-вторых, селективные репрессии в отношении случайных жертв (типа тюремных сроков за лайки и репосты) перестают выполнять функции сдерживания. Если масштаб нелояльности превышает уровень, выше которого угрозы селективных репрессий перестают предотвращать несанкционированный активизм, то средством сдерживания нелояльности становится переход к массовым репрессиям, то есть поражение стратегов. В-третьих, наконец, новых источников повышения лояльности (подобных росту доходов граждан в недавнем прошлом) пока что нет и не просматривается.
В этих условиях вполне оправданной для политических стратегов становится тактика частичных уступок по малозначимым вопросам (с тем чтобы выпустить пар) и «перевода стрелок» на эксцессы исполнителей (shifting the blame – прежде всего путем локализации протестов). Этот прием в краткосрочной перспективе позволяет не только удерживать равновесие политического статус-кво, но и выиграть время благодаря демобилизации социально активной общественности и при этом избежать превращения политических лидеров в главную, если даже не единственную мишень протестов. На стороне политических стратегов выступает и тот факт, что социально активная общественность вовсе не представляет собой единую организованную силу, которую науськивают коварные враги режима, и протесты по самым разным поводам пока не перешли (и не факт, что перейдут) грань безусловной политизации, когда граждане ставят всякое лыко в строку режиму и политическим лидерам. Однако такая тактика может сработать лишь если и когда уровень нелояльности не будет расти быстрее, нежели политическим стратегам удастся гасить очаги конфликтов, вспыхивающих то здесь, то там. Откладывая в сторону кнут и предлагая взамен слишком маленькие и недостаточно вкусные пряники, политические стратеги рискуют в среднесрочной перспективе – в какой-то момент частичные уступки и «перевод стрелок» могут оказаться недостаточными средствами демобилизации. Вопрос состоит в том, по каким причинам может произойти нарушение равновесия, которое пытаются удержать политические стратеги: из-за быстрого разрастания нелояльности и перехода ее в фазу массового активизма или из-за роста недовольства неэффективностью политических стратегов и стремления режима бороться с нелояльностью посредством уже не селективных, а массовых репрессий. Впрочем, обе эти причины могут проявить себя одновременно.