После серии декабрьских амнистий многие заговорили о гуманизации российской судебной системы. Корреспондент The New Times побывал на беспрецедентном процессе в «Матросской Тишине»: выводы — прямо противоположные
В СИЗО «Матросская Тишина»
Судебные заседания в СИЗО проходят в исключительных случаях — когда арестанта по причине тяжелого недуга невозможно доставить в суд и тюремные врачи не дают разрешения на его транспортировку. И тогда судьи сами приезжают к подсудимому, как правило, чтобы отпустить его домой умирать. Но 13 января 2014 года судья Тверского районного суда Москвы Татьяна Неверова поступила иначе. Ранним утром она прибыла в СИЗО «Матросская Тишина», чтобы приговорить арестанта к шести годам лишения свободы. Приговоренным был 31-летний парализованный Владимир Топехин.
Судья без мантии
|
*Члены Общественной наблюдательной комиссии Москвы за местами принудительного содержания (ОНК)
|
Когда в СИЗО «Матросская Тишина» мы с правозащитницами Анной Каретниковой и Аллой Покрас* вошли в следственный кабинет, проходивший там так называемый «судебный процесс» уже начался. На железной кровати-каталке лежал крупный мужчина с рыжей бородой, накрытый серым солдатским одеялом. Его руки были сложены на груди, как у трупа. В руках он держал черного цвета Библию. Напротив стоял стол, за которым сидела судья Неверова, женщина средних лет в модном черном платье с белыми вставками. Корреспондент The New Times спросил ее, почему она без мантии.
«Я на выездном судебном заседании», — объяснила судья Неверова, кутаясь в цветастый платок.
Судья Татьяна Неверова
Коротко стриженная седовласая женщина в пестрой вязаной кофте за соседним столом оказалась старшим помощником Тверского межрайонного прокурора города Москвы Сергуняевой Ларисой Александровной. Стало быть, она гособвинитель.
Тут, наверное, есть смысл напомнить (специально для федерального судьи Неверовой): Согласно ст. 40 закона «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации» от 7 февраля 2011 г., «при осуществлении правосудия судьи заседают в мантиях». Нигде в законе не указывается, что во время выездных судебных заседаний судьи могут осуществлять правосудие без мантии.
Отрывок из медицинского заключения, выданного обвиняемому В.А. Топехину в 20-й клинической больнице в Москве
А вот что говорится в статье 41.3 закона «О прокуратуре Российской Федерации» от 17.01.1992 г. (это уже для гособвинителя Сергуняевой): «В случае участия прокурорского работника в рассмотрении уголовных, гражданских и арбитражных дел в суде, а также в других случаях официального представительства органов прокуратуры ношение форменного обмундирования обязательно».
„
Ни сидеть, ни ходить подсудимый Топехин не может. Кроме того, у него недержание
”
Голый арестант
В следственном кабинете «Матросской Тишины» парализованного Владимира Топехина, называющего себя «финансистом», судили за то, что 8 ноября 2011 года он якобы похитил у своего знакомого жителя Пензы Николая Кулагина 10 млн рублей. Кулагин написал на него заявление в прокуратуру. Арестовали Топехина летом 2013-го. А в сентябре в СИЗО «Бутырка» у него отнялись ноги.
Тюремные врачи сначала посчитали Топехина симулянтом, а потом все-таки перевели в тюремную больницу «Матросской Тишины», где во время одной из проверок члены ОНК Москвы обнаружили голого, парализованного мужчину на матрасе без белья под колючим одеялом. Правозащитники нашли ему адвоката, подняли шум в прессе, и Топехина отвезли в 20-ю клиническую больницу, где ему поставили диагноз: «нижний вялый парапарез неясной этиологии». Ни сидеть, ни ходить Топехин не может. Кроме того, у него недержание, правозащитники и сотрудники тюрьмы покупают ему памперсы — родственникам, видимо, не до него.
Топехин рассказал врачам, что его болезнь — результат ДТП, которое произошло в январе 2013 года. Но в материалах дела никаких документов об автокатастрофе с его участием нет.
|
**«Тюрьма как диагноз», The New Times № 32 от 4 октября 2010 г.
|
Врачебная комиссия 20-й больницы установила, что у арестанта отсутствует заболевание, включенное в перечень тяжелых, препятствующих содержанию под стражей**, а значит, Топехин по-прежнему может содержаться в СИЗО. Кто за ним должен ухаживать, менять ему памперсы, обрабатывать пролежни — врачи в этой справке не указывают.
В деньгах — несчастье
Судебный процесс в «Матросской Тишине» длился больше десяти часов с небольшими перерывами. Судья Неверова спешила вынести приговор, потому что, по ее же словам, знала: Топехина должны перевести в 20-ю клиническую больницу «для лечебной физкультуры». А вот у адвоката Светланы Сидоркиной другая версия: судья так спешила, потому что в судьбу Топехина уже вмешался Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). В середине декабря Сидоркина направила по его делу жалобу в Страсбург. А 15 января стало известно: ЕСПЧ ждет от российского правительства объяснений по поводу лечения Топехина в тюрьме.
«У меня болит голова и спина, мне плохо», — стонал во время процесса Топехин, умоляя судью, чтобы ему дали стакан воды и вызвали врача. Адвокат Сидоркина просила судью отложить судебное заседание из-за плохого состояния здоровья своего подзащитного.
«Суд отказывает в ходатайстве об отложении судебного заседания. У нас есть справка от врачей, что подсудимый может участвовать в процессе, — голос судьи звучал громко и напористо. — Решается вопрос о начале процесса в отсутствие не явившихся в суд свидетелей. Подсудимый, вы согласны?»
Топехин молчал. Не ответил он на вопрос судьи и после того, как адвокат Сидоркина подошла к нему и спросила: «Вы понимаете, о чем идет речь?»
Сидоркина продолжала: «Я прошу вызвать врача. Мой подзащитный не может адекватно оценивать то, что здесь происходит».
Прокурор начала допрос потерпевшего Николая Кулагина. Тот рассказал, что Топехина знает 11 лет и когда собрался открыть в Москве Центр судебных экспертиз, то попросил подсудимого ему помочь. Кулагин, с его слов, одолжил в Пензе 10 млн рублей, привез Топехину, который пообещал, что положит их в банковскую ячейку. Но ячейку он в тот день не нашел, взял деньги и не вернул.
Судья вызывает свидетелей — двух приятелей Кулагина. Те слышали от потерпевшего, что 8 ноября 2011 года Топехин похитил у него деньги, но сами они при их передаче не присутствовали.
„
История отношений подсудимого и потерпевшего — довольно темная
”
Следующий свидетель — бывший следователь 6-го отдела Следственной части ГУ МВД Николай Дротьев — молодой парень в элегантном костюме и розовом галстуке. Со слов Кулагина, имя Дротьева называл Топехин, когда объяснял, почему не может вернуть 10 млн: якобы после того, как он взял у пензенца деньги на хранение, у него самого в офисе начался обыск, деньги забрали, а его отвезли в Следственное управление на Петровке. Свидетель Дротьев говорит, что никогда ни Топехина, ни Кулагина не видел.
Допрос свидетелей обвинения закончен. Подсудимый своей вины не признает и говорит, что Кулагин никаких денег ему не передавал.
Через часа два-три и к Топехину наконец приходит девушка-врач из тюремной больницы. Правда, она забывает тонометр. На вопрос корреспондента The New Times, осматривала ли она больного, прежде чем подписать справку о его здоровье, признается: нет, осмотреть не успела, просто поставила подпись под тем, что написали врачи из отделения интенсивной терапии, где Топехин лежал последние дни. Смутившись, она бежит в больницу за тонометром. Возвращается: давление у арестанта 140 на 80.
«Мне вчера помыли лицо хлоркой, — говорит Топехин корреспонденту The New Times. — Я просил подстричь мне ногти, но они не подстригли».
«Володя, зачем ты у меня деньги украл?» — спрашивает у парализованного потерпевший Кулагин.
«Коля, я у тебя денег не крал. Бог тебе судья. Возьми деньги!» — слабым голосом отвечает тот.
«Где я их возьму?» — сокрушается потерпевший.
Почти смертный приговор
О том, где ему взять 10 млн рублей, якобы похищенных у него Топехиным, потерпевший Кулагин узнал в 10 часов вечера, когда судья Татьяна Неверова зачитала приговор парализованному арестанту: 6 лет лишения свободы в колонии общего режима.… Арест, наложенный на имущество Топехина — денежные средства в размере 10 млн рублей, находящиеся во вкладе на лицевом счете подсудимого, — отменить, обратив в счет погашения гражданского иска Кулагина.
Прокурор Сергуняева просила для Топехина 7 лет, судья скостила срок всего на год. Хотя у нее была возможность дать подсудимому и условный срок — потерпевший Кулагин, выходит, все равно получил бы 10 млн рублей.
«Ангажированный суд», — простонал, услышав приговор, осужденный. Потерпевший Кулагин с трудом скрывал радость. «Я хочу справедливости», — признался он корреспонденту The New Times.
История отношений подсудимого, потерпевшего и накачанных парней из Пензы, выступавших в качестве свидетелей на этом странном судебном процессе, довольно темная. Топехин рассказывал правозащитникам, что к нему в тюрьму приходили оперативники и требовали, чтобы он отдал деньги. Об угрозах он писал и судье Неверовой в апелляционной жалобе. Судья на это никак не отреагировала. Она отказала во всех ходатайствах защиты, не посчитала возможным допросить брата Топехина и других свидетелей, предложенных адвокатом. «Когда мой подзащитный лежал в больнице, меня к нему не пускали — судья не дала разрешения на проход в больницу», — рассказала The New Times адвокат Сидоркина.
В перерыве, когда врач меняла подсудимому памперс, судья Неверова мило беседовала в соседнем следственном кабинете с прокурором, потерпевшим и свидетелями обвинения.
В приговоре, обосновывая срок наказания, судья написала: «… суд учитывает, что подсудимый Топехин В.А. не судим, впервые привлечен к уголовной ответственности, положительно характеризуется по месту жительства, одновременно суд принимает во внимание состояние здоровья подсудимого и членов его семьи, наличие на иждивении подсудимого родителей — указанные обстоятельства суд признает смягчающими наказание».
Слышала ли судья Неверова слова подсудимого о том, что у него адски болит голова и спина? Слышала, но не реагировала. Во время процесса она зачитала заключение психиатра о том, что поведение Топехина носит «установочный характер», то есть он может симулировать свое состояние. Похоже, судья поверила психиатру.
А вот врач-терапевт больницы «Матросская Тишина» Раиса Ботнева на вопрос корреспондента The New Times, симулянт ли Топехин, уверенно ответила: «Нет, парапарез он симулировать не может». В практике судьи Неверовой есть, по крайней мере, один оправдательный приговор. 28 декабря 2012 года она оправдала бывшего заместителя начальника «Бутырки» по медицинской части врача Дмитрия Кратова, единственного обвиняемого по делу о смерти Сергея Магнитского, погибшего 16 ноября 2009 года при невыясненных обстоятельствах в СИЗО «Матросская Тишина»…
А тем временем на «Болотном процессе»
Замоскворецкий районный суд. Зал № 410. Большая железная клетка. В ней семь фигурантов «дела двенадцати» — пять подсудимых выбыли из процесса по декабрьской амнистии.
Денис Луцкевич читает газету «Советский спорт», Сергей Кривов ждет своей очереди, чтобы заявить очередное ходатайство, Ярослав Белоусов читает книгу, Артем Савелов крутит в руках тетрадку, Андрей Барабанов читает распечатку с сайта журнала The New Times — интервью Михаила Ходорковского. Степан Зимин углубился в чтение какой-то книжки, Алексей Полихович смотрит на свою жену, сидящую во втором ряду справа от клетки. Подсудимая Александра Духанина — под домашним арестом. Ее место — рядом с адвокатами. Зал маленький. В нем с трудом поместились 12 адвокатов, более десятка зрителей: председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева, политик Владимир Рыжков, журналисты, родственники. А также пушистая рыже-черная овчарка, она лежит у ног Людмилы Алексеевой.
Слово подсудимым
Допрос подсудимых длился два дня. Они рассказали, как пришли на Болотную площадь 6 мая 2012 года и как их там задержали. Вот несколько отрывков из их показаний:
Ярослав Белоусов: «Мы встали, взявшись за руки, потому что сотрудники полиции всех задерживали. Спустя несколько минут схватили меня, потом повалили на пол, потом схватили за руки и за ноги и потащили в автозак».
Алексей Полихович: «Я увидел парня впереди себя. Он ничего не совершал. На него налетел ОМОН. Они таскали его по полу и били дубинками, я схватил его за пояс и старался закрыть его от ударов дубинок. Омоновец Тарасов, которого я якобы ударил, если помните, сказал, что физической боли не испытывал и вообще предложил все забыть. По-моему, это лучше всего говорит о том, что ничего не было».
Денис Луцкевич: «Да, я выкрикивал лозунги. Я поддерживал людей, что они кричали, то и я кричал… Когда я пытался уже уйти, на меня набросилось несколько сотрудников полиции, они били меня по спине, большая часть ударов пришлась на голову. Они схватили меня за руки и за ноги и потащили в автозак»…
Андрей Барабанов: «Сотрудники полиции разбивались на группы, вклинивались в толпу людей, били их. Было очень страшно. Почему? За что все это? У меня было ощущение страха за свою жизнь. Меня несколько раз ударили до задержания. Я просто боялся, что не смогу уйти с митинга на своих ногах».
Артем Савелов: «6 мая должен был пройти мирный митинг. Я видел людей разного возраста, все были доброжелательные и улыбчивые. Особенно запомнились несколько парочек людей с тросточками. Оказалось, что это общество слепых»… — Савелов сильно заикается, трудно понять, что он говорит.
Сергей Кривов: «Я уверен, что своими действиями никакой физической боли никому не приносил…»
Александра Духанина: «За несколько дней до 6 мая из рассылки в соцсети я узнала, что 6 мая планируется санкционированный митинг. Так как у меня есть гражданская позиция, я не согласна с результатами выборов, я решила прийти на него».
Помилование или срок?
В среду, 15 января, адвокаты заявили ходатайства по приобщению к делу дополнительных материалов, прокуроры, как всегда, были против. Судья Наталья Никишина какие-то ходатайства защиты удовлетворяла, какие-то — нет. Например, отказала адвокату Сергея Кривова в его просьбе привести в тюрьму к его подзащитному врача-кардиолога.
Публика на процессе разделилась: на тех, кто верит, что «болотники» выйдут на свободу, и тех, кто считает, что они поедут в лагеря.
В четверг, 16-го слово взяли прокуроры. «Они предложили огласить огромное количество документов, — рассказал The New Times адвокат Ярослава Белоусова Дмитрий Аграновский. — Ни один из документов, о которых говорят прокуроры, не имеет отношения к предмету доказывания в нашем процессе».
Аграновский говорит, что, если в понедельник, 20-го, судья Никишина удовлетворит ходатайство прокуроров, процесс может затянуться еще на несколько месяцев.
А вот версия оптимистов: в понедельник судья объявит прения сторон и вынесет приговор до 7 февраля, когда начнется Олимпиада в Сочи.
