Тюремные люди. Отец

Он работал старшиной карантина. Карантин — отдельный барак, куда помещают всех вновь прибывших на одну-две недели для выявления инфекционных больных и выяснения «человеческой сущности». Затем происходит распределение по отрядам с учетом этих обстоятельств. Да и жизнь в отряде может сложиться так или иначе по результатам карантинных «смотрин». Так что старшин сюда ставят серьезных. Впрочем, бывает еще «красный карантин», но это тема отдельного разговора и, видимо, лучше сразу со следственной бригадой. К счастью, меня такой опыт миновал.

Константин — представился он мне. Возрастной по местным меркам мужик, сильно за 40, плотный, со спокойным взглядом почти черных глаз. Пожали руки. В карантине скучновато. Привозят в основном молодежь. Постепенно разговорились.

Константин — шофер, но всю жизнь занимался овцами. Работал при отарах местного совхоза. Отары государственные — девять тысяч голов. Продавал приплод на сторону. Когда «застукали» — все признал. Насчитали миллион рублей ущерба. Предложили вернуть — отказался. Дали девять лет. Отсидел уже шесть и вскоре собирался на УДО.

— Сказали, отпустят.

— Оно стоило того? — спрашиваю я.

— Конечно, — ни секунды не сомневается он. — Теперь дочка учится в Питере. Отличница. А иначе куда ей? На уран? На обогатительную фабрику? Ну уж нет! Мы с женой за нее счастливы.

— Оно стоило того? — спрашиваю я. 

— Конечно, — ни секунды не сомневается он. — Теперь дочка учится в Питере. Отличница. А иначе куда ей? На уран?

— Что будешь делать?

— Опять шофером возьмут, обещали. Они знают: чужого не трону, теперь частное все, хозяева есть — наши, местные. У своих красть — последнее дело.

— А в Питер, к дочери?

— Куда нам с женой? Таких денег нет, да и поздно...

Сидим пьем чай. Два уже не очень молодых мужика, по своей воле пошедшие в тюрьму. Нас ждут дома, а мы здесь, и это — наше решение. Правильное или нет — кто его знает? Я уж точно ему не судья...