Кастрированная амнистия

«Ну представьте себе: человек, не умеющий петь, вдруг объявляет, что сейчас исполнит арию Ленского. Но вместо этого, извините, громко пукает», — так адвокат Константин Ривкин оценил в беседе с The New Times проект долгожданной амнистии для предпринимателей. Вернее, то, что от него осталось в результате творческой переработки кремлевскими специалистами документа, подготовленного по инициативе Бориса Титова, Уполномоченного при Президенте РФ по защите прав предпринимателей.

Первоначальный проект амнистии, как уже писал The New Times, Владимир Путин на встрече с предпринимателями в Воронеже 23 мая назвал сырым и предложил «вместе с экспертами, вместе с Генеральной прокуратурой посмотреть, сделать выводы и потом принять взвешенное решение». А уже 21 июня, выступая на пленарном заседании Петербургского экономического форума, президент сообщил, что обновленный документ готов, после чего лично внес его в Госдуму.

За этот неполный месяц эксперты с примкнувшими к ним прокурорами поработали ударно: список статей, по которым объявляется амнистия, усох почти вдвое (с 53 до 27) и оброс рядом дополнительных условий. Так, от наказания будут освобождены только осужденные впервые и только в том случае, если в течение полугода возместят ущерб. Кроме того, амнистия не будет распространяться на тех, кто осужден по совокупности нескольких статей, и на тех, кто совершил экономические преступления с применением насилия.

Но главный и неприятный для предпринимателей сюрприз нового документа — это отсутствие в нем ст. 159 (мошенничество), по которой, согласно оценкам самого омбудсмена, сидит большинство бизнесменов. Хотя ранее Титов не раз публично говорил, что компромиссы тут невозможны, поскольку «нет смысла проводить амнистию без 159-й статьи».

Так почему же эта ключевая статья все же исчезла из окончательного текста? Авторы проекта отвечают на этот вопрос весьма уклончиво.

«159-ю убрали, потому что непонятно, как отделить реальных мошенников от тех, кто совершил действия, подпадающие под эту статью, в своей предпринимательской деятельности, — объяснил The New Times один из разработчиков амнистии, вице-президент «Деловой России» Андрей Назаров. — Но осужденные по 159-й могут обратиться в порядке надзора для переквалификации своего дела на ст. 159.1 * или 159.4 **. И если суд признает, что их преступление было совершено в предпринимательской сфере, эти статьи подпадут под амнистию». Теми же соображениями, то есть стремлением отделить реальных мошенников от «фиктивных», по словам Назарова, объясняется и изъятие из проекта других статей.

Людей, занимающихся защитой бизнесменов от рейдеров и «заказных дел», такое объяснение не устраивает.

«В Воронеже Путин указал на какие-то экзотические статьи о торговле оружием***, но выпала почему-то статья о мошенничестве, — недоумевает Яна Яковлева, лидер общественной организации «Бизнес-солидарность». — Думаю, что она стала камнем преткновения при согласовании этого проекта: наверное, кто-то где-то сказал, что если останется 159-я статья, то амнистии не быть».

Впрочем, кто и где, догадаться нетрудно: по словам Андрея Назарова, подготовка окончательной редакции проекта происходила «на уровне государственно-правового управления президента». Более того, на самом последнем этапе, уже после презентации в Петербурге как бы окончательного проекта, из него исчезли еще три статьи, включая 160-ю (присвоение или растрата). А это уже не может не навести на мысль, что таким образом из-под действия амнистии сознательно выводят конкретных лиц. Ведь, по «совершенно случайному» совпадению, именно по ст. 160 сейчас сидит в Карелии Михаил Ходорковский (вторая статья из его второго приговора, 174-я, под амнистию подпадает), а в Кирове судят Алексея Навального. Да и дело «Главподписки», где обвиняемыми числятся Алексей и Олег Навальные, тоже возбуждено по изъятой из проекта амнистии ст. 159. Андрей Назаров, правда, эту версию решительно опроверг, заверив The New Times, что «это никак не связано с персоналиями».

С другой стороны, есть вопросы и к тем статьям, которые в проекте остались, например к вступившей в силу в декабре 2012 года ст. 159.4. Как подчеркивает Яковлева, по ней «еще нет никакого правоприменения, нет осужденных, еще нет практики». «Странно: законодатель только что поменял статью, зачем же тогда сразу по ней амнистию объявлять?» — удивляется лидер «Бизнес-солидарности».

Еще один крайне неприятный для бизнесменов сюрприз — пункт о возмещении ущерба, которое является непременным условием освобождения от наказания.

«Эта амнистия изначально задумывалась для предпринимателей, которые стали жертвой рейдерских захватов и у которых уже отняли деньги, бизнес или недвижимость, — напоминает адвокат Марина Андреева, которая ведет дела по экономическим статьям УК. — К тому же, когда человек сидит, как правило, на его имущество накладывается арест. И значит, он не может из своего имущества возместить ущерб».

«Путин в Петербурге сказал, что под амнистию подпадут те, кто погасил ущерб или согласен это сделать. Но в текст вошел только первый вариант, — обращает внимание Яна Яковлева. — А ведь разница тут кардинальная. Если человек пишет, что согласен погасить ущерб, и после этого выходит на свободу, то многие на это согласятся, даже несмотря на то, что погашение ущерба трактуется как признание вины». Проблемы будут и у тех, кто находится под следствием. «Я боюсь, что эта закавыка с ущербом может быть использована правоприменителями именно для того, чтобы ничего не делать (для применения амнистии), — полагает Яна Яковлева. — Они будут говорить: а он же не погасил ущерб, что же мы его будем отпускать, пускай сначала заплатит. Но как можно возместить ущерб на стадии следствия, когда он еще даже не доказан?» 

Разработчики амнистии со своими критиками не соглашаются, хотя и признают, что требование о возмещении ущерба серьезно затруднит процесс освобождения.

«Хотелось бы, конечно, чтобы люди вышли без этого условия, — признается Андрей Назаров. — Но эта норма была введена, чтобы избежать недовольства людей, пострадавших от действий предпринимателей. Это, конечно, существенно сужает круг подпадающих под амнистию, потому что, к сожалению, не все смогут возместить ущерб, а некоторые с этим не согласны принципиально. Но все-таки это политически компромиссное решение — чтобы амнистия вообще состоялась». Что же касается источников, из которых заключенные могут возмещать ущерб, то они, по убеждению Назарова, у большинства сидящих предпринимателей все-таки есть — от доходов с оставшегося на воле бизнеса до возможности просто взять взаймы.

Пока же можно констатировать, что больше всего от такой амнистии выиграют те, кто когда-то как раз и «заказал» ныне сидящих бизнесменов: бизнес-то они уже отжали, а теперь получат еще и «возмещение ущерба».

Сколько же бизнесменов подпадут под эту усеченную и ограниченную дополнительными условиями амнистию? В этом вопросе единого мнения у экспертов пока нет.

По первоначальному проекту, амнистировать планировалось более 110 тыс. человек — включая подследственных и тех, кому назначено наказание, не связаное с лишением свободы. А в местах заключения на начало 2013 года находились 13,6 тыс. человек, осужденных по экономическим статьям, примерно две трети из которых, по оценкам разработчиков амнистии, составляли предприниматели. Ясно, что после «улучшения» проекта число амнистированных существенно уменьшится, но насколько — пока неясно.

«Точную цифру назвать нельзя, потому что неизвестно, кто уже погасил или успеет погасить ущерб за полгода, — разъясняет Андрей Назаров.— К тому же мы сейчас не знаем, как будет переквалифицироваться 159-я статья. Но в целом под амнистию, по нашим прикидкам, попадут несколько десятков тысяч человек, и несколько тысяч из них выйдут из мест лишения свободы. Мы полагали, что может набраться и 100 тысяч, хотя, по оценке депутатов Госдумы, это будет 20–30 тысяч».

Яна Яковлева настроена куда более пессимистично: по ее мнению, реальный шанс на амнистию есть лишь у тех, чьи дела находятся на стадии следствия и кто может рассчитывать на их переквалификацию на ст. 159.4. «Те, кто уже осужден по 159-й, такого шанса не имеют, — уверена правозащитница. — Потому что в судах уже сложилась практика, когда судьи отказывают заключенным в рассмотрении ходатайств о переквалификации, ссылаясь на то, что раз статья не исчезла из УК, то ничего в общем-то и не поменялось. А разбираться, предприниматель вы или нет, суды не хотят: дескать, уже было судебное следствие, был приговор, а теперь у нас и дела вашего нет, так что идите вы лесом».

С тем, что добиться переквалификации будет крайне трудно, согласна и Марина Андреева. «Тут еще надо иметь в виду, что у судей необъективное мнение насчет предпринимательской деятельности. Например, Ходорковский у них не предприниматель****, — напоминает адвокат. — Поэтому, я считаю, вот эти разговоры, что «даже если один выйдет — будет очень хорошо»,— это все из той же оперы, что и «свобода лучше, чем несвобода». Конечно, лучше, но я считаю, что это просто плевок всем в лицо».