На одной из фотографий — обнаженная веселая девушка, повернувшаяся к нам спиной. Ладная фигура, крепкие ноги, круглые ягодицы… Парень в шортах и рубашке поливает ее из шланга водой. Она смеется и машет восторженно руками. Снимок называется «Дина под струей воды. Молодежная коммуна в Вильнев-сюр-Оверс (Франция), 1937». Другой снимок из этой же серии — «Веселье в молодежной коммуне». Имя автора, фотографа Пьера Жаме сейчас мало кто помнит, хотя он был в свое время известен как певец, выступал в составе вокальной группы. Фотографии с выставки, у которой есть подзаголовок «Дина Верни и другие истории», оставляют ощущение свежести и молодой энергии. Во многом благодаря юной Дине. Ей на снимках восемнадцать. К тому времени она уже двенадцать лет жила во Франции, куда эмигрировала из Одессы со своими родителями. Но, пожалуй, главное, что к этому времени она уже три года любима одним из выдающихся скульпторов Франции Аристидом Майолем.
Легкое дыхание
Они познакомились, когда ей было 15 лет (по некоторым источникам — даже 14), а художнику — 73 года. Круг ее общения был довольно скудным. Тогда друг ее отца архитектор Жан-Клод Дондел и познакомил ее с Майолем. Сам архитектор был очень успешным мастером, достаточно сказать, что он выиграл к тому времени конкурс на строительство в Париже Музея современного искусства (Дворец Токио). В круг его друзей входило много художников, благодаря ему и юная одесситка естественным образом стала частью французской богемы.
 |
| Аристид Майоль. «Воздух». Скульптура в саду Тюильри, Париж |
В образе Дины для Майоля соединилось все то прекрасное, что он ценил в женщине — жизнерадостность, легкость восприятия жизни, но и глубина, а также, конечно, женские формы, которые его восхищали. Так Дина стала его музой, Майоль сделал с нее сотни рисунков и создал скульптуры, некоторые из которых сегодня украшают парк Тюильри в Париже. На них Дина точно такая же, как на снимках Пьера Жаме — плотная, энергичная, веселая, иногда мечтательная, с крепко заплетенной косой, уложенной короной на голове. Обнаженные статуи выполнены в бронзе и мраморе — «Река», «Воздух», «Гармония» и множество других.
Дина Айбиндер (Верни — фамилия ее мужа) принадлежит к поколению, давшему плеяду русских муз, которые вдохновляли французских, да и не только французских — европейских эстетов. Может быть, на них лежал отблеск огня русских революций, заставивших тысячи молодых образованных женщин искать счастья в Европе, волей или неволей покинуть родину, бороться за выживание, что требовало недюжинных сил и жизнестойкости. Это вернее, чем рассуждения о загадочной русской душе или неистово страстной русской натуре. Елена Дьяконова — жена сначала Поля Элюара, а потом Сальвадора Дали; Эльза Триоле — муза Луи Арагона; Мария Кудашева — жена Ромэна Роллана; Лидия Делекторская, вдохновлявшая Матисса; Ольга Хохлова, ставшая женой Пикассо; жена художника Надя Леже; Маргарита Коненкова — возлюбленная Эйнштейна… Говорят, что это было секретное оружие советской России. А может быть — просто России? Дина Верни из их числа.
В Париже Дина вела себя как беспокойное дитя революции — считала себя троцкисткой, увлекалась литературой, дружила с сюрреалистами. Сюрреализм после Первой мировой войны был модным художественным течением, Дина Верни подружилась с их лидером Андре Бретоном, а вскоре и с другими сюрреалистами. Возможно, благодаря Бретону она и стала считать себя поклонницей Троцкого — ведь ее «вождь» того периода специально ездил для встречи с опальным революционером в Мексику.
К сюрреалистам примыкал и знаменитый французский поэт Жак Превер. Его театральная группа эстрадных агитаторов «Октябрь», в которую входила и Дина, пользовалась большим успехом, в 1933 году даже гастролировала в СССР. На одной из фотографий, представленных на выставке, изображена Дина Верни в коротких шортах, идущая по дороге с гитарой за спиной: дань увлечению музыкой.
„
Ей пришлось провести в застенках гестапо шесть месяцев. Майоль бросился за помощью к любимому скульптору Гитлера Арно Брекеру
”
Тайная жизнь
В 1938 году Дина Айбиндер вышла замуж за французского кинооператора Сашу Верни, происходившего из семьи русских эмигрантов (его знают по фильмам «Дневная красавица», «Хиросима, любовь моя», «В прошлом году в Мариенбаде», а также как любимого оператора Питера Гринуэя). Их брак распался с началом Второй мировой войны — Дина уехала с Майолем в его имение у испанской границы, муж остался в Париже. Начался новый драматический этап ее жизни. Тайно от скульптора Дина вступила в ряды французского Сопротивления, укрывала антифашистов и помогала беженцам переправиться через границу. Она входила в легендарную группу американского журналиста Вариана Фрая, которая в 1940–1941 годах помогла спасти от гибели около двух тысяч европейских интеллектуалов еврейского происхождения — писателей, музыкантов, художников. Среди них были Лион Фейхтвангер, Артур Кестлер, Андре Бретон, Марк Шагал, Марсель Дюшан, Марк Эрнст, лауреат Нобелевской премии 1922 года Отто Мейергоф, лидер итальянских социалистов Джузеппе Модильяни (брат знаменитого художника) и другие. Историки рассказывают, что в одну ночь границу перешли сразу Шагал, Фейхтвангер и Верфель (австрийский поэт и драматург) с женами. Жена Верфеля, Альма Малер-Верфель, тащила через перевал большую тяжелую сумку с рукописными нотами сочинений своего первого, уже покойного мужа Густава Малера и неопубликованной симфонии Брукнера. Марк Шагал долгое время отказывался покидать Францию, пока не попал в облаву на евреев в Марселе…
Вскоре Дину Верни арестовала французская полиция. Выпустили ее благодаря усилиям адвоката, который ухитрился доказать, что она невиновна. Тогда еще можно было оспаривать решения властей в суде! Во второй раз ей пришлось провести в застенках гестапо уже шесть месяцев. Майоль, которому было за восемьдесят, бросился за помощью к любимому скульптору Гитлера и своему ученику Арно Брекеру, который преклонялся перед его творчеством. Только благодаря заступничеству Брекера перед Мюллером, шефом гестапо, Дине удалось избежать концлагеря. Ей организовали «побег» из тюрьмы Френ. Чтобы спасти неистовую Дину, Майоль отправил ее после побега в Ниццу к Анри Матиссу. Там она позировала и самому маэстро, и его великим друзьям Пьеру Боннару и Раулю Дюфи.
Дина Верни сумела спасти всех, кроме самых близких. Ее отец, всю жизнь остававшийся подданным Румынии, погиб в Освенциме. Аристид Майоль разбился в автомобильной катастрофе в 1944 году. Есть версия, что аварию инсценировали бойцы Сопротивления, которые считали скульптора коллаборационистом…
Пьер Жаме. «Дина, играющая на гитаре». 1937 г.
Танк по имени Дина
Став после смерти Майоля его наследницей (он завещал Дине все свои работы), она приложила немалые усилия к тому, чтобы сначала создать Фонд Майоля, а потом его музей. В нем все напоминало о ней — скульптуры, рисунки. Не случайно Дина Верни говорила: «Музей Майоля — это я». Именно она подарила городу те знаменитые скульптуры, которые стоят рядом с Лувром: установить их в этом месте было ее условием.
Потом Верни серьезно занялась галерейной деятельностью. И ее опять потянуло на Родину. После смерти Сталина она зачастила в СССР, ее увлекла оттепель, которая началась в стране. Дина ходила по мастерским, ее вдохновляли молодые нонконформисты — Неизвестный, Булатов, Кабаков, Рабин, Шемякин. Она покупала их работы и вывозила в Париж — сначала картины, а потом и самих художников. В своей парижской галерее Верни устроила выставку «Русский авангард в Москве. 1973». Как танк, продавливала она равнодушие западных ценителей, убеждая их в гениальности своих подопечных.
Есть еще одна грань ее творчества: в СССР Дина Верни увлеклась лагерными песнями и выпустила их в Париже в своем исполнении. Для этого она специально брала уроки вокала. Свой первый концерт устроила в церкви Сен-Жерве, перед началом заявив, что это те песни, которые пели заключенные в ГУЛАГе. Может быть, хитрила, а может быть, и серьезно так думала. Ведь не случайно в те годы многие полагали, что «Облака» Галича — это песня заключенных… На выпущенной в 1975 году пластинке с ее песнями записаны «Мадам Банжа», «Постой, паровоз», а также песни Юза Алешковского «Окурочек», «Свадебная лесбийская», «Товарищ Сталин, вы большой ученый».
Удивительно слушать сегодня ее исполнение, в котором к русской блатной лексике отчетливо примешивается хрипловатый французский акцент. Фотограф Пьер Жаме, сам мечтавший стать певцом, сумел сохранить и передать в своих снимках дух эпохи, которая рождала столь неординарных личностей.
На нарах
И вот сижу опять в тюрьме,
не светит больше солнце мне,
на нарах, бля, на нарах, бля, на нарах.
А на свободе фраера
гуляют с ночи до утра
и шмары, бля, и шмары, бля, и шмары.
Настала лучшая пора,
мы закричали: бля, ура!
Свобода, бля, свобода, бля, свобода!
Один вагон набит битком,
а я, как курва, с котелком
по шпалам, бля, по шпалам, бля, по шпалам...
Вот захожу я в магазин,
ко мне подходит гражданин —
легавый, бля, легавый, бля, легавый.
Он говорит: твою-то мать,
попался снова ты опять,
попался, бля, попался, понял! — попался.
И вот опять передо мной
всю ночь маячит часовой
с обрезом, бля, с обрезом, бля, с обрезом.
Какой я был тогда дурак —
одел ворованный пиджак
и шкары, бля, и шкары, бля, и шкары.
Сижу на нарах, блох ищу,
картошку чистить не хочу,
кошмары, бля, кошмары, понял, кошмары!