Ночь на Ниле

После оживленного Каира Асуан кажется какой-то сказочной страной. Над Нилом летают стрижи, на полупустых улицах лениво посапывают запряженные в коляски лошади, пахнет рекой. Нил здесь неширок, из окна отеля видны развалины старинного нубийского поселения на острове Элефантина. На этом острове находятся два нилометра, они из самых старых в стране: в Древнем Египте, известном своей развитой бюрократической и административной системой, вся жизнь строилась вокруг вод Нила. Обильное половодье — это большая площадь сельскохозяйственных земель и «тучный» год, низкий уровень воды — голод. Уровень воды на нилометрах определял налоговую ставку в финансовом году.

Главная достопримечательность Асуана — храм Изиды на острове Филе. Египтяне верили: Великий Нил начинается именно отсюда, его наплакала богиня Изида, потерявшая мужа Осириса. Родной брат Сет убил его, расчленил тело и разбросал куски по разным краям земли. Но упорная Изида собрала останки, не найдя лишь фаллоса — его съела рыба в Ниле.

Чтобы попасть на остров Филе, нужно сначала заплатить 150 египетских фунтов за такси ($22, что для Египта очень дорого), а потом еще 180 фунтов за лодку ($27). Торговаться нет никакой возможности — или плати, или добирайся вплавь. Та же проблема с гидами: их много у каждого храма или музея, но стоят они дорого, а гарантий, что будут говорить на сносном английском, никаких. Да и не факт, что расскажут что-то дельное: у каждого на шее болтается бейдж министерства культуры, но большая часть этих удостоверений распечатана дома, а исторические познания почерпнуты максимум из Википедии. Так, гид в Египетском музее в Каире, показывая алебастровые канопы, в которых хранились внутренности Тутанхамона, на голубом глазу рассказал нам, что черные следы на белом алебастре — запекшаяся 3000 лет назад кровь фараона.

«На таинственном озере Чад// Посреди вековых баобабов// Вырезные фелуки стремят// На заре величавых арабов» (Николай Гумилев). На озере Чад никаких арабов никогда, конечно, не было, немного их и в Асуане, основное население которого составляют нубийцы. Но паруса фелук то и дело рассекают Нил. Фелука — это небольшое палубное судно 3х10 метров с треугольным парусом и рулем. На уровне кормы по всей поверхности разложены матрасы, а сверху натянута защищающая от солнца ткань. Найти фелуку несложно: они только и ждут своего клиента. Надо только подобрать хорошую команду, с которой будет приятно провести бок о бок несколько дней.

Главное правило туриста — не подавать вида, что вам что-то нужно. По выходе из отеля каждый раз приходится проходить несколько кругов разных «сервисов». Сначала таксисты. «Нет, спасибо» вовсе недостаточно, чтобы вас оставили в покое: вдруг вы не хотите ехать, потому что рассчитываете найти машину подешевле? За вами будут следовать, предлагая разные направления, пока на ваш решительный отказ не ответят сакраментальным вопросом: «Why not?» Его лучше вовсе проигнорировать: можно завязнуть в диалоге надолго.

На следующем повороте вас поджидают кучера двухместных колясок, их тут называют на французский манер: «калеш». «Калеш, калеш, — кричат, — недорого, куда ехать?» Отказ тут и вовсе не работает, потому что если вам никуда не надо ехать, это вовсе не значит, что вы не можете прокатиться в «калеше» для своего удовольствия. Туристам полезно знать, что у кучеров можно купить все. Суданский гашиш, контрабандный шотландский виски (возможно, впрочем, тоже суданский), если кому-то вдруг на отдыхе потребуется пистолет — это тоже к кучеру. При желании можно снять и самого владельца «калеша» — за сексуальными утехами с нубийскими кучерами в Асуан и Луксор приезжают дамы со всей Европы. Впрочем, женщинами дело, кажется, не ограничивается: когда преследовавший нас (троих молодых людей) кучер понял, что кататься мы не желаем, он решил-таки попытать счастья иначе. «Egyptian banana! Do you want Egyptian banana? I have a big one! 50 pounds!» — кричал он, ничуть не стесняясь стоящих рядом коллег по цеху. Был ли тот банан и вправду таким большим, мы выяснять не стали, хотя цена в $8 впечатлила.

Найти фелуку сразу не получилось: попали-таки в руки зазывалы Махмуда, уверявшего, что лодка у него есть, но у другого берега Нила. 15 минут, проведенные с ним на пирсе, когда он отчаянно куда-то звонил и представил нам по очереди двух своих «братьев», убедили нас, что он старается найти абы что, лишь бы получить свой процент, а мы зря теряем время. Несмотря на отчаянные призывы Махмуда, мы ушли и тут же сговорились с хозяевами пришвартованной неподалеку фелуки. 1100 фунтов ($170) за два дня вместе с едой. Алкоголь и другие удовольствия оплачивались дополнительно, египетских бананов нам в этот раз никто не предлагал.

Ветер гонит фелуку не прямо, а от одного берега к другому. Нил пуст, только время от времени проходят многопалубные круизные корабли — можно сказать, дворцы комфорта. А на фелуке — два матроса нубийца, плохое египетское вино и настоящие вкусные фрукты, привезенные с собой книги и спартанский обед на борту. Удобства — на островах по требованию, вода, слава богу, из канистры, хотя посуду матросы моют в Ниле. Впрочем, вода здесь относительно чистая — Асуанская плотина совсем недалеко. По обоим берегам захватывающие дух пейзажи: пальмовые рощи, поля, за которыми тянется вдоль реки гряда скалистых гор. Здесь понимаешь, чем был Нил для древнего египтянина — не просто центром жизни, центром мира. Живительный поток, орошающий узкую полоску плодородной земли, за которой с обеих сторон — безбрежная пустыня, царство мертвых. Солнце рождается с одной стороны пустыни и умирает с другой, чтобы пройти вторую половину круга в том мире, откуда нет возврата, где царствует убитый Осирис. Вся египетская система мироздания строится на этом ощущении зажатости меж двух великих пустынь.

Нубийцы Мухаммед и Мидхад — милые и услужливые. Мидхад тут за старшего, то и дело спрашивает, не хотим ли мы еще поесть или попить. «Моя фелука — твоя фелука!» Лодкой своей он гордится, но признается, что две недели простоял без дела: туристов в этом году мало, даже на море количество приезжих сократилось на 40%, что уж говорить о долине Нила. А дома в Асуане жена и трое детей, которые живут на том самом острове с нилометрами. Жена одна, на вторую денег нет, не прокормишь. «Мы нубийцы, — гордо говорит Мидхад, — мы люди чести. Это наша земля. Раньше, до потопа, у нас было много земли. Мой дед был большой человек в деревне. Теперь все не так». Потоп — это строительство Асуанской плотины, затопившей исторические нубийские земли.

Сразу после захода солнца пришвартовываемся к какому-то острову: ночью навигация запрещена. Пока ребята на лодке готовят ужин, сидим перед костром на песчаной отмели, которую уже через пару месяцев скроет вода — оголенные корни деревьев над нами показывают границу, до которой поднимается Нил в половодье. Ужинаем, спим на тех же матрасах, укрывшись целой горой одеял, потому что ночью в январе температура опускается до семи–восьми градусов, просыпаемся вместе с солнцем в начале седьмого утра с чувством, что не просто новый день начался — новая жизнь!

На следующий день останавливаемся, чтобы осмотреть пустынный храм Собека в Ком-Омбо. Собек — древний бог с телом человека и головой крокодила. Рептилий этих в Ниле не видели вот уже сотню лет, хотя раньше они наводили страх на египтян и считались священными. Гнезда свои они строили заранее и чуть выше уреза воды, предсказывая таким образом уровень половодья. Откуда они могли это знать, если не из откровений богов?

После осмотра храма и обеда на фелуке снова ленивые расслабленные часы с книгой и вином, а потом прощание с Мидхадом и Мухаммедом, которые наперебой рассказывают нам, что приезжать лучше в марте–апреле, когда ночью тепло, в Ниле больше воды и сильнее течение, так что можно проделать весь путь от Асуана до Луксора за пять дней, посещая древние храмы и нубийские деревни.

В Луксор, древнюю столицу Верхнего Египта, приезжаем затемно: улицы пустынны, храм Амона-Ра красиво подсвечен. На следующий день нас ждет Долина Царей со своими секретами и проклятиями, романтическая часть путешествия окончена, снова начинается туризм в чистом виде.