Пределы фальшака

Для оценки объема фальсификаций в России используют разные методы: сопоставление данных с соседних однотипных по составу избирателей участков, математическое моделирование с целью выявить долю «аномального» распределения голосов, послевыборные соцопросы… Более того, даже изучая официальные данные Центризбиркома, можно посчитать долю голосов, полученных за счет «специфических», наиболее подверженных махинациям способов голосования.

Явка по итогам выборов в Госдуму 4 декабря 2011 года составила 60,21% избирателей. Это — 65,8 млн человек из 109,2 млн, оказавшихся 4 декабря в списках Центризбиркома**Из них почти 337 тыс. проживают за пределами России.. Однако еще летом 2011 года в постановлении ЦИК было указано, что на 1 июля на территории РФ было зарегистрировано лишь 108,1 млн избирателей. Откуда за пять месяцев в стране взялись дополнительные 800 тыс. человек? А в реальности даже еще больше, если учесть голосование по открепительным талонам: на участках их получили 1 млн 797 тыс. человек, а проголосовали по ним же — лишь 1 млн 258 тыс. То есть более полумиллиона человек были вычеркнуты из списков избирателей на своих участках, получив открепительные, а ни в какие дополнительные списки внесены так и не были.

Итого: реальный объем «раздутия» списков, за которым может скрываться многократное голосование одних и тех же лиц, — около 1 млн 376 тыс. человек. Если прибавить к этому тех, кто проголосовал-таки по открепительным, досрочно или на дому**На дому 4 декабря проголосовали 4,3 млн избирателей., то в сумме мы получим 7,15 млн, или 11% «специфических», как их принято называть, голосов. И это без учета прямых вбросов, подкупа, переписывания протоколов.

Самый нашумевший в последние годы метод оценки масштабов фальсификаций — математическое моделирование. У него есть разные варианты, самый известный носит имя одного из специалистов по электоральной статистике Сергея Шпилькина. В его основе графики распределения голосов по участкам. При нормальном распределении кривые всех партий должны иметь примерно сопоставимую форму, и эта закономерность отмечается на большинстве «нормальных» выборов. Однако в России отмечается особенность — график одной из партий («Единой России») является «аномальным». Сопоставив кривые всех партий и кривую «Единой России», с помощью коэффициента можно примерно определить объем «аномальной» части голосов за нее на конкретных выборах.

Так, по расчетам Шпилькина, реальная явка на выборах 4 декабря составила около 46,1%, проголосовали 50,4 млн избирателей. «Единая Россия», по его расчетам, в реальности получила 33,9% голосов вместо 49,32%, КПРФ — 25%, «Справедливая Россия» — 17,3%, ЛДПР — 15,2%, а «Яблоко» — 4,5%**В жизни же ЦИК насчитал коммунистам 19,2%, эсерам — 13,2%, партии Жириновского — 11,7%, а «Яблоку» — 3,43%..

Схожие цифры получили и социологи «Левада-Центра», спустя неделю после дня голосования задавшие москвичам вопрос: «Голосовали ли вы на выборах депутатов Государственной думы и если да, то за какую партию?»4

Таким образом, в столице «Единая Россия» должна была получить на 15% меньше, чем ей в итоге насчитали. Если применить к Москве метод Шпилькина, то результат партии власти был бы ниже на все 17,5%.

Итого: оценка искажений итогов голосования в масштабах страны может колебаться от 7,13 млн (доля «специфических» голосов, по официальным данным) до 15,3 млн (по методу Шпилькина).

Традиции фальсификаций в каждом регионе разные. Где-то, как в некоторых республиках Северного Кавказа, в итоговом протоколе пишется просто любой нужный результат, где-то предпочитают вбросы, круизные голосования или переписывание протоколов.

Ряд регионов «по традиции» показывает аномальные доли голосования на дому.

В последние годы все популярнее становится голосование по открепительным удостоверениям: громкие скандалы случились из-за этого в Свердловской, Челябинской, Воронежской, Рязанской областях, Санкт-Петербурге.

Фальсификации непосредственно во время голосования также ловятся с большим трудом: невозможно, чтобы наблюдатель сидел за спиной каждого члена комиссии и проверял, за себя ли расписался избиратель, как невозможно и сверить дополнительные списки избирателей по разным участкам и узнать, не произошло ли многократного голосования одного и того же человека.

„

Итог выборов 4 марта во многом зависит от явки в регионах «протестной» группы: в основном это российский Север, Сибирь, Урал, Дальний Восток

”

Зато подтасовки во время подсчета голосов, если наблюдение организовано грамотно, могут быть эффективно пресечены. В таком случае доля искажений за счет нарушений при самом голосовании прямо пропорциональна числу «живых голосов». Проще говоря, чем больше на участки пришло реальных избирателей, тем меньше можно вбросить бюллетеней за тех, кто на самом деле не голосовал.

Неудивительно поэтому, что на выборах в последние годы можно наблюдать сознательно инспирированные кампании по искусственному срыву явки протестного электората и тем самым повышению результатов кандидатов «от власти». Нередко и сами кампании по срыву явки проводятся именно там, где наиболее высока доля протестного электората и выше электоральный контроль, — как правило, это крупные города. Среди методов снижения явки — вызывающе скандальные кампании, черный PR, выдвижение кандидатов с высокими антирейтингами.

По итогам голосования 4 декабря все российские регионы можно разбить на три группы. Так, зоной традиционной «электоральной аномалии» (как по явке, так и по проценту за «нужных» кандидатов) остались национальные республики Северного Кавказа и Поволжья. В эту же группу многие годы входят Тыва, Чукотка, Кузбасс, Ямало-Ненецкий округ, с начала 2000-х и Тюменская область. Нередко «аномальность» голосования территории связана с особенностями выстроенной при том или ином губернаторе «электоральной машины», которая базируется на изначально высоком рейтинге главы региона.

На выборах 4 декабря 20 регионов страны дали «Единой России» более 60%, а едва не дотянули до них еще три региона — с 56–60% за партию власти. Помимо вышеназванных традиционно «аномальных» регионов в эту группу затесались две области Центральной России (Тамбовская и Тульская, причем последняя — явно «заслуга» нового губернатора Владимира Груздева), один регион Северо-Запада (Республика Коми, где прошли крайне скандальные выборы), а также Саратовская, Астраханская, Пензенская области и Краснодарский край. Всего в этих 23 регионах числится 25,1 млн избирателей. Можно предположить, что и 4 марта эти регионы обеспечат «правильный» результат.

Еще 32 региона, даже с учетом нарушений, дали «Единой России» менее 40% голосов. К ним можно добавить еще семь регионов с 40–42% голосов — преимущественно регионы российского Севера, Сибири, Урала, Дальнего Востока. В регионах этой «протестной группы» проживают 52,2 млн избирателей. Однако в них же отмечена и пониженная по сравнению с общероссийской явка на выборы. Вряд ли у региональной и местной власти есть ресурсы радикально изменить особенности голосования на этих территориях.

Наконец, 21 регион можно записать в «середняки». Здесь и Москва, и немного выскочившая из «аномальной зоны» Ростовская область, а также Воронеж, Ставрополь и т.д. Это примерно 30,8 млн избирателей. Электоральная эволюция этих регионов вызывает наибольшие вопросы, и, возможно, именно от поведения этой группы зависит: пройдут президентские выборы в один тур или в два. В той же Москве повторение «выборов по-декабрьски» чревато рисками общероссийской политической дестабилизации. Так что ждать жестких фальсификаций в регионах этой группы не стоит.

Таким образом, итоговый результат президентских выборов во многом зависит от явки в регионах «протестной» группы и соотношения жесткости административного ресурса и борьбы за электоральный контроль в «средней» группе.

При этом контроль на президентских выборах обычно дается сложнее, чем на парламентских. Во-первых, на последних больше победителей, игроков, лично заинтересованных в максимальном результате и борющихся за его получение. Кстати, в 2007–2008 годах метод Шпилькина показал, что на президентских выборах искажения были сильнее, чем на парламентских. Во-вторых, в декабре 2011 года вместе с выборами Госдумы в 27 регионах избирали региональные парламенты и в контроле были заинтересованы еще и кандидаты в Заксобрания. В марте 2012-го вместе с выборами президента лишь в некоторых регионах пройдут выборы, да и то в местные, а не региональные органы власти. Неудивительно, если на многих участках единственными реальными контролерами окажутся не формальные наблюдатели от кандидатов, а общественники, имеющие статус корреспондентов СМИ.

Правда, сломать эту тенденцию может возникшая повальная мода записываться в наблюдатели и общий рост протестной активности. Но насколько эффективными «рассерженные горожане», уже научившиеся выходить на уличные акции протеста, окажутся на избирательных участках, мы поймем лишь по итогам 4 марта.