Тюрьма своих не сдаст

Жизнь 31-летней Александры Артамоновой, кандидата медицинских наук, успешного врача анестезиолога-реаниматолога из Московского областного научно-исследовательского клинического института им. Владимирского (МОНИКИ), резко изменилась 31 октября 2011 года. В этот день следователь по особо важным делам Следственного комитета Сергей Ажаев предъявил ей обвинение по ст. 109 ч. 2 УК РФ**«Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения своих обязанностей».. Артамонову обвинили в том, что из-за нее в больнице СИЗО «Матросская Тишина» 30 апреля 2010 года умерла Вера Трифонова.

«Первая моя реакция — шок, — призналась The New Times Артамонова. — Просто немыслимо, что в таком деле, где сошлись интересы многих людей, именно я вдруг оказалась главной и единственной обвиняемой».

О деле предпринимательницы Веры Трифоновой, обвиняемой в «покушении на мошенничество», The New Times писал несколько раз**См. «Тень Сергея Магнитского», The New Times № 14 от 19 апреля 2010 г., «Бизнес в клеточку», The New Times № 17 от 24 мая 2010 г. .

Несмотря на тяжелую патологию — сахарный диабет, хроническую почечную недостаточность, — ее содержали под стражей более полугода. Следствие добивалось от Трифоновой признательных показаний.

В последние месяцы жизни она могла передвигаться только в инвалидной коляске, из-за обилия жидкости в легких спала сидя. 16 апреля 2010 года в Одинцовском городском суде, куда ее доставили для продления меры пресечения, несколько раз теряла сознание. Но судья Ольга Макарова в очередной раз отказала в освобождении под залог, не согласилась и на домашний арест.

„

Доктора Артамонову считают невиновной не только ее коллеги, но и родственники Веры Трифоновой. Они уверены, что дело против врача сфабриковано

”

23 апреля родственники Трифоновой на свои деньги наняли реанимобиль и отвезли больную к врачу Артамоновой в МОНИКИ, чтобы сделать ей гемодиализ. «Ее привезли около десяти вечера, под конвоем. Несколько человек все время находились вместе с нами в реанимационной палате, — вспоминает Артамонова. — У нее в легких было 4 литра воды. Пришлось установить катетер в бедренную вену, в другие вены не получилось из-за анатомических особенностей ее тела. И в 20-й городской больнице, куда ее из СИЗО возили на гемодиализ, ей вставляли катетер в эту же вену. А теперь меня обвиняют, мол, я была «легкомысленна» и «неосторожна» и должна была предвидеть риск тромбоза бедренной вены».

Артамонова говорит, что гемодиализ прошел без осложнений, и Трифоновой стало легче дышать. Врач хотела было оставить больную у себя, но конвоиры ее торопили — им нужно было везти арестованную в Можайскую больницу, откуда потом ее опять отправляли в СИЗО «Матросская Тишина». «Трифонова говорила мне: они хотят меня убить, оставьте меня здесь, — вспоминает Артамонова, — но что я могла сделать? После гемодиализа я вышла рассказать о результате родственникам Трифоновой. Они уверяли меня, что добьются, чтобы ее снова привезли к нам в больницу на медицинское освидетельствование». Но больше в МОНИКИ Трифонова не попала. В конце апреля она умерла в больнице Матросской Тишины от тромбоэмболии легочной артерии.

Теперь Артамонову обвиняют в том, что она, зная о возможности возникновения у Трифоновой тромбофлебита, не извлекла катетер и разрешила вывоз Трифоновой из МОНИКИ. Следствие по делу закончено, Артамонова и ее адвокат сейчас знакомятся с материалами дела. «Были проведены две судебно-медицинские экспертизы**Экспертами 111-го Главного государственного центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Минобороны и экспертами ФГУ «Российский центр судебно-медицинской экспертизы» Министерства здравоохранения и социального развития РФ., которые установили, что «объективной причиной развития тромбоза явилось нарушение методики ухода за катетером в больнице Матросской Тишины, — говорит адвокат Дионисий Ломакин. — Как следует из истории болезни, когда Трифонова вновь оказалась в СИЗО, с 20 по 30 апреля 2010 года тюремные врачи промывали катетер раствором в 200–400 раз меньшей концентрации, чем необходимо. Эксперты видят причинно-следственную связь между нарушением методики ухода за катетером и наступлением смерти Трифоновой от тромбоза бедренной вены».

Выводы этих экспертов никак не укладывались в схему обвинения против врача, поэтому следователь ГСУ СК России по Москве Ажаев обратился в Военно-медицинскую академию имени С.М. Кирова в Петербурге. Выводы третьей экспертизы, проведенной там, кардинально противоречат предыдущим заключениям экспертов. Ответственность за смерть Трифоновой полностью возложена на Артамонову**«Установлен реализовавшийся риск — возникновение тромбофлебита, который состоит в причинной связи с ненадлежащим исполнением профессиональных обязанностей врачом Артамоновой А.А.»..

Врачебное сообщество с таким заключением не согласилось. В МОНИКИ была создана комиссия из 17 врачей с мировым именем. Изучив обстоятельства дела, они установили, что во время проведения гемодиализа Артамонова не сделала ничего, что противоречило бы нормам и правилам общепринятой медицинской практики. «Национальная медицинская палата, президентом которой является доктор Рошаль, в пух и прах разбила экспертное заключение Военно-медицинской академии имени Кирова, назвав его антинаучным и некорректным, — рассказал адвокат Ломакин. — Врачи обратили внимание на то, что следователь назначил экспертизу в Военмеде «с нарушением этических норм и принципов независимости»: летом 2011 года глава академии был арестован, и понятно, что после этого следственные органы легко могут давить на сотрудников Военмеда».

Доктора Артамонову считают невиновной не только ее коллеги, но и родственники Трифоновой. Адвокат Владимир Жеребенков, представляющий их интересы, говорит, что дети погибшей предпринимательницы уверены: обвинение против Артамоновой сфабриковано. Они будут требовать отвода следователя Ажаева, который, по их мнению, ведет дело необъективно. Виновниками смерти матери они по-прежнему считают следователя Пысина, судью Макарову, начальника СИЗО «Матросская Тишина» Тагиева и тюремных врачей, которые не лечили Трифонову и чьи непрофессиональные действия в результате привели к ее смерти.

В Следственном комитете от комментариев отказываются. «Фабула обвинения вывешена на сайте комитета, подробностей не будет», — сообщили The New Times в пресс-службе ведомства.

Статья 109, ч. 2, по которой обвиняют Александру Артамонову, предусматривает как условное наказание, так и реальное — до 3 лет лишения свободы. Этого больше всего и боится врач Артамонова. «Самое страшное, если посадят в тюрьму: у меня пятилетний сын, — говорит она. — И боюсь, что меня таки засудят. Ведь тогда не нужно будет больше искать других виновных в смерти Трифоновой».

«Артамонова — удобная жертва для многих, — говорит адвокат Ломакин. — Потенциальные обвиняемые — следователь Пысин, судья Ольга Макарова. Но их не привлекают к уголовной ответственности**Следователь Пысин до сих пор числится сотрудником Следственного комитета, проходит свидетелем по делу. Его начальник Валерий Иварлак был уволен после смерти Трифоновой. Позднее восстановлен в должности.. Также отказано в возбуждении уголовного дела против начальника Матросской Тишины и тюремных врачей».

В том, что тюремщики постоянно уходят от ответственности и «стрелочниками» делают тех, кто подворачивается под руку, адвокат Жеребенков не видит ничего удивительного. «Система своих не сдает, — говорит он. — Следователь Ажаев защищает следователя Пысина. А начальник Матросской Тишины Фикрет Тагиев непотопляем, потому что у него очень высокие покровители. Мне говорили в Генпрокуратуре, что у него то ли родственные, то ли дружеские связи с самим Рашидом Нургалиевым. Поэтому он так спокойно себя чувствует, хотя у него в больнице люди постоянно умирают».

После смерти Магнитского в СИЗО «Матросская Тишина» глава ФСИН Александр Реймер уволил более 20 сотрудников тюремной системы, в частности, начальника Бутырки Дмитрия Комнова. А начальник Матросски Тагиев на своем месте усидел. 24 января 2012 года обвинение в смерти Магнитского предъявили врачам Бутырки, хотя он скончался в тюрьме, управляемой Тагиевым. Не странно ли?

„

Статья 109, ч. 2, по которой обвиняют Александру Артамонову, предусматривает как условное наказание, так и реальное — до 3 лет лишения свободы

”

Предприниматель Олег Рощин провел более трех лет в разных СИЗО Москвы. Несколько месяцев сидел он и в Матросской Тишине. Могущество Фикрета Тагиева он объясняет влиянием азербайджанской диаспоры, представители которой, с одной стороны, занимают высокие генеральские должности в правоохранительной системе, а с другой — пользуются авторитетом в воровской среде.

«Жена Тагиева держит магазин для зэков, — говорит Рощин. — Там продукты лучше, чем в других московских СИЗО. У кого есть деньги, может заказать себе еду из ресторана, и ему принесут настоящий шашлык. И это тоже контролируется Тагиевым. Все остальное — мобильные телефоны, алкоголь, наркотики — тоже под контролем хозяина Матросски. А деньги там крутятся огромные».

14 ноября 2011 года правозащитники из Московской общественной наблюдательной комиссии вместе со столичным омбудсменом Александром Музыкантским пришли с очередным визитом в больницу Матросской Тишины. В камере, где содержался тяжелобольной Владимир Орлов, они не увидели заключенного, который раньше «работал» там санитаром: менял Орлову памперсы и мыл его. «Где ваш санитар?» — спросили посетители. «Его из-за передозировки наркотиков в карцер посадили», — ответил Орлов. «А откуда же у него наркотики?» — поинтересовались правозащитники. Вопрос остался без ответа.

«Тагиев — капитан хорошо отлаженной системы, которую сам же и выстроил за долгие годы в Москве, — говорит бывший арестант Сергей Калинин. — О том, что в больнице Матросской Тишины ходят наркотики и люди там умирают от передоза, знают все. Но об этом не принято говорить. Эта ситуация устраивает всех: как сидельцев, так и тюремщиков».

Поэтому «стрелочниками» назначают чужих. Тех, кто к системе отношения не имеет.