«Американская экономика начала выздоравливать»

Она начала восстанавливаться. Я очень горжусь, что с самого начала не входил в лагерь тех, кто пророчествует о грядущем втором витке кризиса. Мне всегда представлялось, что нормальная тенденция экономики — подъем после рецессии, пусть даже сильной. Мои оппоненты из научного мира рассуждали в лучшем случае о переходе от одной рецессии к другой. Я же всегда полагал, что у экономики существуют естественные механизмы восстановления, и они сегодня работают. Мы наблюдаем выздоровление — полное или по меньшей мере частичное.

В период кризиса, когда перестают работать привычные факторы роста, появляются и прокладывают себе дорогу инновационные идеи, способствующие новому экономическому подъему. Условно говоря, если затраты производства непомерно растут из-за дорожающего бензина, бизнес находит технологии, заменяющие бензин альтернативным топливом.

Те, что касаются безработицы. Вообще с тех пор, как в 2009 году ее уровень достиг в США устрашающих 10%, мы, к счастью, видим положительную динамику занятости: больше людей получают работу, чем теряют ее, и показатель безработицы снижается. Стоит отметить, что увеличение безработицы в предыдущие годы происходило и в результате антикризисных мер администрации Обамы: его план предусматривал сокращения численности госаппарата. Но сейчас негативные последствия тех мер преодолены: частный сектор в последнее время наращивал рабочие места быстрее, чем государственный их терял.

Я этого не сказал. Выздоровление американской экономики идет исключительно медленными темпами и далеко не во всех отраслях. Скажем, строительная индустрия в 2007–2008 годах была повержена в прах и с трудом приходит в себя после волны банкротств и принудительных конфискаций. Но даже в этой тяжелой сфере положительная динамика налицо.

Американская экономика не рухнет — она остается самой крупной и сильной в мире. Но, разумеется, проблема госдолга — очень серьезная, и решать ее необходимо. Я бы не стал делать ничего такого, что может увеличить финансовый дефицит. Ни в коем случае нельзя допустить роста бюджетных расходов без сопутствующего увеличения налогов. Более того, лично я склоняюсь к необходимости повышения налогов в сочетании с бюджетными сокращениями.

Поймите меня правильно: я не сторонник затягивания поясов, тем более в нынешней нелегкой ситуации, но другого выхода нет, нам неизбежно придется идти на жертвы. Образно говоря, нам придется лечь на доску, утыканную гвоздями, и вопрос лишь в том, как поудобнее на ней устроиться, чтобы было не так больно. Есть масса проблем, решение которых уже не отложишь на завтра. Национальный долг достиг астрономических размеров. Государственный бюджет трещит под бременем непосильных расходов, не уравновешенных доходами; очень значительная часть этого бремени — социальные выплаты…

Это неизбежно, и я предупреждал о подобной угрозе задолго до кризиса. Еще в декабре 2004 года я опубликовал в The Wall Street Journal статью, в которой пытался привлечь внимание к проблеме финансового будущего социальных программ в свете грядущего массового выхода на пенсию поколения бэби-бумеров. Я писал, что чем дольше мы будем оставлять без внимания данную проблему, тем труднее будет ее решать впоследствии. Уже тогда было очевидно, что американцы слишком много тратят денег и слишком мало откладывают — по причине собственной неосведомленности. Они не просчитывают того, что в будущем государству придется, хочет оно того или нет, увеличивать налоговые сборы или уменьшать социальные выплаты. Это будущее, как видите, наступило довольно быстро — кризис его только приблизил.

Если посмотреть на уже действующие в США инструменты налогообложения, становится ясно, что неиспользованным остался только этот инструмент — налог на сверхдоходы**Барак Обама предложил повысить эффективную ставку налога для людей с годовыми доходами свыше $1 млн до 30% вместо ныне действующей «плавающей» ставки от 15% до 35%.

**«Миллионерский налог», по предварительным оценкам, может принести в бюджет США от $250 млрд до $1 трлн в год.. Проблема лишь в том, что подобный налог не принесет казне крупных поступлений*. Иными словами, если мы считаем, что богатые просто слишком хорошо живут на фоне остального населения, тогда да — можно вводить для них особый сверхналог. Но если смотреть на этот вопрос чисто экономически, то большого смысла в таком решении нет.

Мне кажется, нужны только такие инфраструктурные проекты, которые будут самоокупаемыми: платные автодороги, платные национальные парки… Но мы не можем позволить себе осуществлять проекты, не приносящие федеральному правительству ни цента и увеличивающие бюджетный дефицит.

Да, но расходы на инфраструктуру — конкретные и масштабные. А эффекты — отдаленные и неочевидные. Как правило, в экономику возвращается лишь очень небольшая часть от затраченных средств. Условно говоря, вы потратили на проект 2 млрд, а вернулось 2 млн. А то, что не вернулось, увеличивает дефицит госбюджета. Я не делаю фетиша из проблемы бюджетного дефицита. Повторюсь: страна из-за него не рухнет. Но любое действие, которое увеличивает дефицит и национальный долг, в конечном итоге вредит населению — государственный долг пугает фондовые рынки, повышает учетные ставки, ослабляет доллар, в общем, бьет по людям.

Страны ЕС — основной торговый партнер США наряду с Китаем**Товарооборот между США и ЕС составляет примерно $35 млрд в месяц., поэтому падение спроса в Европе на американские товары достаточно чувствительно для нашей экономики. К тому же ряд активов американских банков номинированы в евро, что в нынешней ситуации несет в себе определенные риски. Но я бы не переоценивал эти угрозы. В конце концов, экономический рост в США более чем на 70% зависит не от внешнего, а от внутреннего спроса. Что же касается финансового сектора, то наши регулирующие госорганы уже оказали необходимое давление на американские банки, с тем чтобы те уменьшили свою зависимость от европейских долгов. Поэтому надеюсь, что США эти кризисные явления по другую сторону океана существенно не затронут. Даже если Европа войдет в рецессию, это не значит, что весь мир, и в частности Америка, обязательно пойдет по ее стопам.

Европе, несомненно, предстоит трудный период. Причем это касается не только стран, входящих в зону евро, но и других государств — членов ЕС: ведь их банки тесно связаны с финансовым сектором стран еврозоны. Но главной проблемой Европы стал порочный альянс между правительствами и банками. Банки скупали огромное количество государственных долговых обязательств, а результат этого можно видеть на примере Греции: финансовый кризис небольшой страны стал проблемой всего континента, потому что банки других стран Европы наводнены греческими долгами. Тем не менее, думаю, слухи о скорой и неизбежной гибели евро преждевременны. За единой европейской валютой стоят весьма мощные экономики, такие как немецкая, и потому у нее достаточный запас прочности.

„

Нам придется лечь на доску, утыканную гвоздями, и вопрос лишь в том, как поудобнее на ней устроиться, чтобы было не так больно

”

Всегда выступал против того, что в вашей стране называют госкапитализмом, — я уже устал сам себя слушать на эту тему… Есть страны, в которых гипертрофировано влияние частных корпораций или профсоюзов. А в России все решает государство. И это самая большая ваша проблема. Экономика, в которой ведущую роль играет государство, страдает от недостатка динамики, в ее рамках трудно достичь процветания. Там, где частный сектор срастается с госаппаратом, успех бизнеса зависит от чиновничьего благоволения, дела ведутся по принципу «услуга за услугу», расцветает коррупция. Это плохой климат для модернизации, о которой любят рассуждать российские лидеры.

Никаких особых рекомендаций, имеющих «волшебную силу», для России нет. Есть универсальный международный опыт, примеры других стран — истории успеха, которые вполне способна повторить Россия. Для этого нужны глубокие экономические реформы. С моей стороны, некорректно давать какие-то советы стране, в которой я не живу и не работаю. Однако в отношении России я настроен оптимистично. Надежду внушает то, что в последнее время мы слышим голос российского народа, который открыто выражает недовольство существующим положением вещей. А раз так, то я думаю, что вскоре откроется новая страница российской истории.

родился в 1933 г. в Эванстоне, штат Иллинойс. В 1955 г. получил степень бакалавра в Колледже Амхерст, штат Массачусетс, в 1959 г. защитил докторскую диссертацию в Йельском университете. Занимался научно-исследовательской работой в RAND Corporation, преподавал в Йельском университете и Университете штата Пенсильвания. С 1971 г. работает в Колумбийском университете, где в настоящее время является профессором политической экономии и директором Центра капитализма и общества. С 1982 г. — член Национальной академии наук США. Кавалер ордена Почетного легиона, награжден многими другими наградами разных стран, почетный доктор и профессор ряда ведущих университетов мира, автор многочисленных книг и монографий. В 2006 г. удостоен Нобелевской премии за анализ краткосрочных и долгосрочных взаимосвязей в макроэкономике.