Официально цель саммита — подписание нового Договора о сокращении наступательных вооружений (СНВ-2): срок действия предыдущего истекает 5 декабря 2009 года. Однако за два дня до начала визита стороны все еще не могли договориться по принципиальным вопросам. Оптимисты — прежде всего те, кто отвечает за разработку соглашения в обеих столицах (отвечать на вопросы The New Times они соглашались лишь на условиях строгой анонимности), полагают, что к декабрю новый договор таки появится, а в Москве президенты подпишут некую бумагу о намерениях. Пессимисты, и в их числе главный редактор влиятельного американского журнала Foreign Affairs Джеймс Хоуг, считают, что максимум, что удастся, — продлить действие нынешнего договора на 3–5 лет, а там как бог (кризис, перемены в высших эшелонах власти) пошлет. Москва заключение нового договора хочет увязать с замораживанием американской системы противоракетной обороны в Европе — идефикс предыдущей американской администрации. И Обама, по мнению Марка Креймера, специалиста по истории холодной войны из Гарвардского университета, на такой шаг вполне может пойти, хотя это и будет ему стоить определенных политических потерь — прежде всего в отношениях с Польшей, которая является горячей сторонницей проекта. Но пока стороны не могут даже прийти к соглашению по цифрам — сколько и у кого должно остаться боеголовок, ракетоносителей и как все это считать, учитывая, что системы вооружения двух стран сильно отличаются друг от друга. Впрочем, понятно, что не в железках и зарядах дело, а в полном отсутствии доверия: американцев — к российским лидерам, российских — к американским. Каждая сторона полагает, что визави обязательно надует, а потому пытается каждую договоренность обставить таким количеством защитительных механизмов, что достижение результата становится практически невозможным. В этом смысле отношения США и России сегодня вернулись к временам Никсона—Брежнева, то есть холодной войны. С чем и можно поздравить как неоконов в Америке, так и ястребов в Москве.
Свет мой, зеркальце, скажи
«Когда русские приезжают в Вашингтон и встречаются со мной, они неизменно задают один и тот же вопрос: «Россия, по вашему мнению, — великая держава?» Я отвечаю: если вы задаетесь таким вопросом, то, вероятно, вы и сами знаете на него ответ. Китайцы, например, такого вопроса не задают», — заметил в интервью Збигнев Бжезинский,* * Интервью известному американскому тележурналисту Чарльзу Розу, 29 июня 2009 года. помощник президента по национальной безопасности в администрации Картера (1977–1981 гг.). Московские политические лоббисты, зачастившие в Нью-Йорк и Вашингтон в преддверии саммита, вызывают усмешку не только у саркастичного антисоветчика Бжезинского (которого, кстати, по словам того же Джеймса Хоуга, считают одним из ключевых советников Барака Обамы по вопросам, связанным с Россией).
Эти ребята действительно все более напоминают стареющих красавцев, бесконечно смотрящихся в зеркало и интересующихся: могут ли они еще соблазнить девушку или же все — поезд ушел? Поезд уходит. Ястребы по обеим сторонам океана теряют возможность влиять на американскую политику в отношении Москвы, на то, с кем следует американским президентам и прочим официальным лицам иметь дело в России, а с кем — ни-ни, о чем следует говорить, а о чем (права человека, цензура в СМИ, дело Ходорковского) — в лучшем случае на ухо.
Однако последний бой они закатили нешуточный — на многие сотни тысяч долларов. Известные своим антиамериканизмом политпропагандисты Андраник Мигранян, Алексей Пушков и проч. организовывали конференции на берегах Гудзона и Потомака, их партнеры — бывшие чиновники администрации Джорджа Буша или приближенные к ней, такие как Томас Грэм (советник Буша по России в 2004–2007 гг., ныне — старший партнер фирмы Kissinger Associates) и Дмитрий Саймс (президент Вашингтонского центра имени Ричарда Никсона), вместе с московским политтехнологом Глебом Павловским участвовали под эгидой ФЭПа и РИА Новости в таких же шоу в Москве. Цель? Ну, понятно: ничего личного — только бизнес.
Под ковром
Военные действия велись по двум направлениям. Первое — встречи Барака Обамы в Москве. Второе — роль в саммите младшего члена дуумвирата, президента Медведева.
Пожалуй, единственное, что не вызвало больших разногласий в Вашингтоне и что быстро американцы согласовали с Москвой, так это перед кем президент США должен произнести свою программную речь. Так же, как в Каире, для этой цели выбрали академическую аудиторию. Выбирали между Российской экономической школой (РЭШ) и Высшей школой экономики. «МГУ даже не рассматривался», — сообщил на условиях анонимности в интервью The New Times вашингтонский инсайдер. Чем не показался старейший и когда-то самый известный университет страны? Мм-м… своей излишней идеологизированностью, ставшей особенно заметной, когда патронировать МГУ взялась «Единая Россия». В списке альтернатив был еще и Казанский госуниверситет, но он отпал в самом начале, когда стало ясно, что на поездку в регионы у Обамы не будет времени.
Почему Обама остановился на РЭШ? Во-первых, потому что в международных индексах цитируемости экономисты этой школы — Екатерина Журавская, Сергей Гуриев, Константин Сонин — далеко обходят своих российских коллег, во-вторых, потому что «это новый университет, независимый от государства, соответствующий мировым стандартам, чьи выпускники работают во многих колледжах мира, в том числе и в США», — говорит ректор РЭШ Сергей Гуриев. Третья причина — репутация: в неформальном рейтинге коррупциогенности эта школа считается самой чистой в России. Наконец, не последнюю роль сыграло и то, что РЭШ окончил Аркадий Дворкович, помощник президента по экономике: как представитель Ассоциации выпускников РЭШ, он выступит перед президентом США в Гостином Дворе, где лучшим студентам вручит дипломы сам Барак
Обама.
Рамки для президента
Правда, даже при принятии этого пункта программы саммита не обошлось без подковерных игр: сначала предполагалось, как сообщил источник в администрации президента РФ, что вместе с Обамой в Гостиный Двор приедет и президент Дмитрий Медведев. Потом в Кремле, а точнее на Краснопресненской набережной, вероятно, решили, что Медведева будет слишком много: президент России вместе с президентом США и так встретятся с участниками американо-российского гражданского форума, который будет заседать в гостинице «Метрополь» («Мы категорически были против такого роскошного места для заседаний представителей НКО, — сообщила The New Times глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева, — но это как-то связано с вопросами охраны и безопасности»), а потом заедут и в «Ритц-Карлтон», где ожидается беседа с 400 представителями крупного бизнеса России и США — организацией бизнес-форума в Москве занимался РСПП.
Короче, решили, что к студентам вместе с Обамой приедут один-два российских вице-премьера. И то славно.
Любопытно, что сократилось с 6 до 3 часов и время личных переговоров между президентами — не о чем дольше говорить? «Кому-то очень не хочется, чтобы Медведев слишком уж был вовлечен в выстраивание отношений с новым американским президентом», — предположил источник, знакомый с подковерными интригами в Москве. «Конечно, ваш тандем представляет для Белого дома проблему, — говорит осведомленный инсайдер в Вашингтоне. — С одной стороны, они (Обама и его люди) хотят иметь дело в России с теми, кто принимает решения. А это — Путин. С другой — они хотят проявить максимальную осторожность, чтобы никоим образом не подорвать авторитет Медведева. Не знаю, как им удастся достичь такого равновесия, но люди Обамы сделают все, дабы не показать, что Медведев — марионетка». Судя по программе визита, американцы действительно весьма озабочены соблюдением политеса: Барак Обама встретится с Путиным лишь утром 7 июля и всего на час. Впрочем, по мнению другого собеседника, Стива Сестановича из Совета по внешней политике, который во времена президента Клинтона курировал отношения с Россией в Госдепартаменте США, для новой американской администрации важно, что Медведев говорит на более понятном для Вашингтона языке, нежели его предшественник: «Президент Медведев сказал, что Россия не может рассчитывать на уважение других, если в стране не будет установлено верховенство закона, и что в том, что в России закона нет, нельзя винить никого, кроме самих себя, — эта позиция близка новой администрации США». Другими словами, при всем прагматизме нового американского президента вопрос ценностей для Обамы не пустой звук. Закон, а не жизнь по мафиозным понятиям, свободы, а не их имитация, демократия, а не идиотические конструкции с прилагательными вроде «суверенная» — ровно здесь проходит водораздел между приверженцами real politic и теми, кого в США принято называть «сторонниками ценностей». Во внешней политике — в том числе.
Сопротивление материала
Кто бы мог подумать, что неоконсерваторы из бывшей администрации президента Буша — той самой администрации, что поддерживала «оранжевую революцию» на Украине и «революцию роз» в Грузии (потому как это соответствует национальным интересам США в этой части шарика), объединятся с самыми ярыми российскими антиамериканистами? Однако — сошлись. Сошлись на том, что, если отбросить словесную шелуху, Россия пока не доросла до демократии, а свободы и права человека — это что-то вроде изысканного десерта: для тех, кто и за то и за другое способен заплатить. То есть если летаешь бизнес-классом и живешь в апартаментах класса люкс — можешь и свободой наслаждаться, а если берешь эконом — и «Единая Россия» сгодится. Отсюда естественным образом следовало, что целью саммита должны стать переговоры о том, что нужно для защиты бизнес-класса, все остальное — в сторону. «Как же низко пали российско-американские отношения, если главной целью саммита стал договор по стратегическим вооружениям, — говорит Марк Креймер из Гарвардского университета. — У Великобритании и Франции тоже есть ядерные арсеналы, но мы же с ними не обсуждаем подобные договоры. По сути, мы вернулись к парадигме отношений, существовавших во времена СССР». Он вспоминает, что в свое время президента Форда тоже уговаривали не принимать в Белом доме Александра Солженицына, дабы не сердить советских лидеров. Форд на уговоры сторонников real politic поддался, Солженицына не принял, о сидящих по тюрьмам и лагерям диссидентах, как и его предшественник Никсон, говорить не стал. Потом, утверждает Креймер, о том сожалел.
В Вашингтоне-2009 главные споры разгорелись вокруг того, должен ли президент встречаться с политической оппозицией или нет, тем более что Москва была категорически против. Потом порешили — с правозащитниками встретиться все же надо. По инициативе Людмилы Алексеевой, главы Московской Хельсинкской группы, и при финансовой поддержке фонда «Евразия» подготовили программу уже упомянутого Гражданского форума: по пять человек от России и США будут вести дискуссии на пяти секциях: здравоохранение, муниципальное управление, права человека, молодежь и образование, свобода СМИ.
Несогласные
А дальше неизбежно встал и другой вопрос: делать вид, что в России несогласных нет, или все же признать, что кое-где встречаются?
По информации The New Times, еще за три недели до саммита прагматики в Вашингтоне убеждали американского президента: если встречаться, то только с теми, кого принимает Кремль. Однако для тех на Потомаке, кто знаком с российскими реалиями, такой подход представлялся циничным и недостойным президента, который пришел в Белый дом под лозунгом «Нам нужны перемены!» В числе таких политиков источники прежде всего называют профессора Майкла Макфола — помощника Барака Обамы по России. Говорят, на одной из встреч Макфол, который создал в Стэнфордском университете Центр демократии, развития и верховенства закона, сказал: «В Стэнфорде за мной сохранили кабинет: рано или поздно я туда вернусь, и я не хочу краснеть перед коллегами за то, что я делал, работая в администрации».
Так в графике Барака Обамы появился пункт: встреча с политической оппозицией. В список, помимо Геннадия Зюганова (КПРФ), Сергея Миронова,* * На момент подписания номера глава Совета Федерации Сергей Миронов не подтвердил своего участия во встрече. Елены Мизулиной («Справедливая Россия»), Сергея Митрохина («Яблоко»), Леонида Гозмана («Правое дело»), включены лидеры демократического объединения «Солидарность» Борис Немцов и Гарри Каспаров, а также Владимир Рыжков и адвокат Михаила Ходорковского Елена Лукьянова (КПРФ).
Судя по истерической реакции политлоббистов в Вашингтоне и Москве (в окружении премьера Путина, прежде всего), которая проявилась на страницах журнала неоконсерваторов National Interest (его издателем является Дмитрий Саймс), а также в серии интервью российским изданиям и в выступлениях на московских конференциях сотрудников Генри Киссинджера (именно он в бытность свою госсекретарем в администрации Ричарда Никсона стал идеологом концепции real politic), альянс неоконсерваторов и антиамериканистов такого поворота не ожидал. Не ожидал и Кремль. Очевидно, саммит преподнесет нам и другие сюрпризы. Но об этом — уже в следующем номере.
Разминка
Барак Обама (2 июля 2009 года, Вашингтон):
«Я думаю, Путин одной ногой стоит на старом пути ведения диалога между странами, а второй — на новом».
Владимир Путин (3 июля 2009 года, Краснодарский край):
«Что касается стоять одной ногой в прошлом, а другой впереди, у нас в народе есть такое не очень литературное слово: мы враскорячку не умеем стоять. Мы твердо стоим на ногах и всегда смотрим в будущее. Это особенность России».
ФОТО REUTERS,
НА ГЛАВНОЙ СТРАНИЦЕ фото REUTERS