#Родное

«Может, моя эффективная работа мешает?»

15.09.2011 | Альбац Евгения | № 29 (214) от 12 сентября 2011 года

Евгений Ройзман — The New Times
22_240.jpg
Евгений Ройзман
родился 14 сентября 1962 года в Свердловске.
В 1981 году был осужден за кражу (ст.144 ч.2)
и мошенничество (ст.147 ч.3), а также
за хранение финки (ст.218 ч.2). Отсидел 2 года.
В 1984 году судимость была снята. Окончил
Уральский государственный университет
по специальности «историк, архивовед».
В 1992 году стал одним из соучредителей
компании «Ювелирный дом» в Екатеринбурге.
Опубликовал две книги стихов, открыл Музей
художников Урала. В 1999-м создал
екатеринбургский фонд «Город без наркотиков».
С 2003 по 2007 год был депутатом Госдумы.
«Позвонил вчера старый товарищ, серьезный человек, который вхож и в Кремль, и в правительство, и говорит: там по поводу тебя огромное напряжение. Не видят они тебя в Госдуме…» — написал в своем блоге Евгений Ройзман, известный борец с наркодилерами, лидер екатеринбургского фонда «Город без наркотиков», которого Михаил Прохоров пригласил войти в федеральный список «Правого дела». Кто «они» и почему эти «они» так боятся Ройзмана — расспрашивал The New Times

Кто тот «серьезный человек», вхожий в Кремль и в правительство, который, как вы пишете, сказал: «Тебе что, так принципиально важно получить мандат депутата Госдумы?»

Это человек, которого вы все знаете.

И это —?

Ну послушайте, это моя очень мощная инсайдерская информация, которую мой товарищ передал мне, чтобы я ориентировался в пространстве, как я могу на всю страну его назвать? (Один из источников The New Times уверен, что это был Владислав Сурков.)

Потом вам позвонил некий другой «серьезный чиновник». Вы можете его назвать?

Я не хочу его называть, потому что его уволят. Это был представитель полпреда (в Уральском федеральном округе). У нас сменили полпреда — был полпред Винниченко, стал полпред Куйвашев. И полпред Куйвашев, видимо, дал указание. Я чиновника того спросил: вас попросили со мной поговорить? Нет, мне приказали. Я сказал, что готов встречаться, общаться. Были еще звонки, а уже вечером, почти в ночи, встретились с губернатором* * Губернатор Свердловской области Александр Мишарин. , а он у нас человек разумный. Губернатор только плечами пожал: дескать, понятно было, что так и будет. Все говорят одно: меня никто не хочет видеть в Государственной думе, если что, готовы предоставить возможность поработать в Заксобрании. Третий раз в жизни мне это уже говорят, с регулярностью раз в четыре года, перед выборами.

Вы пишете: «А кто решение принимал, спрашиваю?» — «Он посмотрел на меня и показал глазами на портрет на стене». Портрет — Дмитрия Медведева. То есть сам президент приказал вас убрать из списка?

Я допускаю, что это именно так и было: распоряжения по таким ситуациям дают первые лица. Например, в 2007 году по мне распоряжения давал лично Путин. Мне это лично тогда сказал Миронов.

Чем вы наш тандем так разгневали?

Не представляю себе. Потому что я помогал готовить какие-то справки по наркотикам и то, что президент озвучивал на Госсовете по наркотикам в Иркутске (18 апреля 2011 года. — The New Times). Я отстаивал его позицию, что надо по решению суда принудительно лечить наркоманов.
 

Свобода и уважение к себе для любого нормального мужчины — это выше любых политических благ и выше денег  


 

Вы знакомы с Медведевым?

Нет. Но у него есть помощники, есть аппараты, и я, как человек, работающий на земле, знающий ситуацию на земле, мне доводилось не раз какие-то документы передавать и т.д. Ну, потом помните, в деле Егора Бычкова Дмитрий Анатольевич вступился за Егора, для нас это принципиальная была ситуация, и благодаря его заступничеству удалось парня отстоять. Поэтому я к нему всегда относился с уважением, и мне было приятно, что на таком уровне нам помогли.

Наркомафия тесно связана с силовиками. Может быть, вы насолили какому-то генералу, а тот или те положили на стол президенту на вас досье с компроматом?

Они это делают регулярно: этим занимался полпред президента (в 2000–2008-м) Латышев, бывший милиционер… Но все же понимают цену милицейским досье. Я, кстати, не считаю, что есть наркомафия. Система действительно сгнила. Но в ней существуют приличные люди, которые все равно сопротивляются, что-то делают.

Так кому же вы перешли дорогу-то сейчас?

Я думаю, если честно — «Единой России», потому что я способен много набирать, у меня только в области сотни тысяч сторонников, потому что я работаю каждый день, добиваюсь результатов, я ни разу нигде не скривил, думаю, что боятся именно этого. Во всяком случае, в 2007-м именно ЕР стояла на ушах… Все знают, что я работаю, я в Думе 4 года впахивал (2003–2007 гг.), через мой личный прием более 40 тыс. человек прошло, не считая коллективных обращений. Я написал несколько тысяч депутатских запросов — результативных. Я работал в комитете ГД по безопасности, в комиссии по Северному Кавказу, в комиссии правительства РФ по противодействию наркотикам. Я не понимаю. Может быть, именно моя эффективная работа мешает?

Не секрет, что вы сидели. Это могло стать причиной?

Нет, это не могло. Я в 14 лет ушел из дома, болтался по стране. Меня посадили в 17 лет по малолетке в другой стране, в другом столетии, но это и юридически не может быть ни малейшим препятствием. То есть об этом даже нелепо говорить: и президент, и премьер, они оба юристы, они понимают, что это нелепо.

Вы пишете в блоге, что все «вроде было согласовано», кампанию «Правого дела», как утверждают инсайдеры, курирует первый замглавы администрации президента Владислав Сурков.

Мне это неизвестно. То, что лидеры партий всегда встречаются с первыми лицами, — это есть такая практика. Больше того, все списки в Госдуму федеральную всегда согласовываются — есть такая практика. Но в остальном партии достаточно самостоятельны.

Насколько я знаю, Михаил (Прохоров) этот вопрос заранее проговорил, и ему дали добро на мое включение в список. Что случилось, в какой момент вдруг решили поменять, включить задний ход — непонятно. Но пока Прохоров ведет себя совершенно по-мужски и твердо стоит на своем.

Он действительно готов уйти, если вас уберут из списка?

Думаю, да. Потому что свобода и уважение к себе для любого нормального мужчины — это выше любых политических благ и выше денег. Во всяком случае, в моем мироощущении это так.

Для любой нормальной женщины — тоже.

Мне очень приятно это слышать, Евгения.

Снова из вашего блога: «Мне вообще ничего не надо. И просить ничего не буду. Ну разве чтоб всех политзаключенных отпустили»… Вы кого имели в виду под политзаключенными?

Слушайте, у меня — много. Я бы хотел, чтобы Ходорковский с Лебедевым оказались на свободе, чтоб Сергей Аракчеев оказался на свободе, я б хотел, чтобы молодые парни, лимоновцы, которые хрен знает за что сидят, оказались на свободе, я б хотел, чтобы оказались на свободе все невинно осужденные. Потому что много несправедливости — это моя позиция.

Когда станет понятно, откроют вам шлагбаум в Госдуму или, напротив, закроют?

Час икс — это 14 сентября, съезд «Правого дела». Посмотрим, что будет. Я не боюсь ничего.


Послушать запись интервью:








×
Мы используем cookie-файлы, для сбора статистики.
Продолжая пользоваться сайтом, вы даете согласие на использование cookie-файлов.