22 июня 1941–го: 70 лет назад началась война

70 лет назад, 22 июня 1941 года началась война. Через 50 лет после ее начала закончилась власть КПСС, и стало возможным искать, читать и публично обсуждать реальные документы и факты.

Сегодня мы уже достаточно точно знаем, что произошло. Произошла беспримерная в истории военная катастрофа. В течение нескольких недель была разгромлена и уничтожена огромная (самая большая по численности в Европе и мире) армия. Та самая армия, для вооружения и оснащения которой было потрачено десятилетие каторжного труда и гигантские материальные ресурсы. Уже к середине июля 1941 года немцы продвинулись на 350–500 км и заняли территорию площадью 700 тыс. кв. км, что примерно в три раза больше территории Польши, оккупированной вермахтом в сентябре 1939 года, и в шесть раз больше Бельгии, Нидерландов и части северо-восточной Франции, захваченной вермахтом в мае 1940-го.

И на этом длинная череда поражений еще только начиналась. Самые тяжелые потери, самые большие «котлы окружения» (под Киевом, Вязьмой и Брянском) произошли отнюдь не в первые дни и недели после «внезапного нападения». К концу сентября 1941-го Красная Армия только в ходе семи основных стратегических операций потеряла 15 500 танков, 66 900 орудий и минометов, 3,8 млн единиц стрелкового оружия**«Гриф секретности снят». Статистическое исследование под ред. Г.Ф. Кривошеева, М., 1993.. Потери авиации к 1 октября достигли 17,5 тыс. самолетов. Всего же в 1941 году безвозвратные оперативные потери (убитые, умершие от ран, пропавшие без вести) Красной Армии составили порядка 7–8 млн человек. (Подробнее см. М. Солонин, «22 июня. Анатомия катастрофы», М., 2008.)

Сравнивать эти цифры с потерями противника бессмысленно — все потенциальные противники СССР, вместе взятые, не имели такого количества военной техники. Что же касается потерь личного состава, то вермахт на Восточном фронте безвозвратно потерял в 41-м году не более 300 тыс. солдат и офицеров. В 20–25 раз меньше, чем Красная Армия. Такие пропорции не укладываются в сознании, такое соотношение потерь возможно разве что в том случае, когда белые колонизаторы с пушками и винтовками набросились на аборигенов, вооруженных палками и камнями…

Сегодня мы уже можем в общих чертах описать и то, как это произошло. Не было у немцев ни секретного «чудо-оружия», ни лазерных бластеров. Не было в Красной Армии ни организованного восстания, ни стихийных бунтов, ни митингов и «солдатских комитетов». Молча вылезали из опостылевшей железной коробки танка, молча срывали с себя знаки различия, бросали винтовку (пулемет, миномет, пушку, самолет) и пристраивались к бесконечной, многокилометровой колонне, бредущей неведомо куда под присмотром десятка немецких конвоиров.

Армия не была побеждена в бою — она рассыпалась, разбрелась, растаяла, обратилась в дым. Количество потерянного (во всех смыслах этого слова) красноармейцами стрелкового оружия достигло к концу года отметки 6290 тыс. единиц. В плену у противника оказались 3886 тыс. человек. Органами НКВД по охране тыла Действующей армии в 1941 году задержаны 711 тыс. дезертиров**«НКВД-МВД СССР в борьбе с бандитизмом и вооруженным националистическим подпольем. 1939–1956». Сборник документов, сост. Н. Владимирцев и А. Кокурин, М., 2008.. Задержать тех, кто побежал не на восток, а на запад, заградотряды, конечно же, не могли; некоторое представление о численности этой категории «отставших и потерявших свою воинскую часть» дает тот факт, что в дальнейшем, в 43–44-х годах на освобожденной от немецкой оккупации территории было «повторно призвано» (появился и такой диковинный термин) 940 тыс. человек. И в горячем небе 41-го года не было такого «воздушного боя», в котором бы асы люфтваффе сбили 17 тыс. советских самолетов — из этого числа 10 тыс. списаны по статье «неучтенная убыль»**ЦАМО, ф. 35, оп. 11.333, д. 23, л. 353.. Вот так, были самолеты — и все вышли. Убыли…

Разумеется, причины превращения Красной Армии в неуправляемую толпу не имели ничего общего с пресловутым «отсутствием средств связи». Уже к 1 января 1941 года в Красной Армии числилось 40 фронтовых радиостанций (РАТ), 1613 армейских и корпусных (РАФ, РСБ), 5909 полковых (5АК) радиостанций, а также 35 617 переносных раций батальонного и ротного звена (РБ, РБК, РБС, РБМ) — и это не считая авиационных и танковых**«Россия — XX век. Документы. 1941 год», книга 2-я, М., 1998..

Технические средства связи были, проблемой было стремительное исчезновение субъектов, готовых и желающих вступить в связь. И причиной, и следствием, и главным содержанием процесса стихийного распада армии стали массовое неисполнение приказов, массовое дезертирство (как явное, так и скрытое), массовая сдача в плен и прежде и важнее всего — массовое бегство военного, партийного, чекистского и всякого прочего начальства.

Несравненно более сложным является вопрос: почему это смогло произойти? Произойти в условиях режима, который и по сей день представляется миллионам наших соотечественников образцом «порядка» — да, жесткого, жестокого, очень недолговечного, кстати, но порядка… И рядом с этим вопросом неизбежно вырастает другой: почему же война закончилась не в Москве, а в Берлине? Как эта «разбежавшаяся армия» смогла сокрушить германский вермахт?

Немцы могли взять Москву еще до наступления поздней осени. Вполне понятен тот набор решений и действий германского руководства, который, скорее всего, привел бы именно к такому результату. Главным из них могло бы стать превращение «восточного похода» вермахта в гражданскую войну в СССР. Все предпосылки для такого развития ситуации были, причем были в огромном переизбытке. В Прибалтике и на Западной Украине вооруженное антисоветское восстание вспыхнуло в первые же часы (даже не дни!) войны. Среди миллионов пленных не так и сложно было найти сотню тысяч человек, готовых (из идейных или более приземленных, карьерных соображений) вступить в русскую антисталинскую армию; циклопические горы вооружения и боеприпасов для такой армии валялись в чистом поле. Вполне реальной представлялась возможность повторить опыт 1917–1918 гг., когда Германия, поддержав смену власти в России, заключила с правительством Ленина сепаратный мир и обеспечила себе таким образом свободу рук для наступления на Западном фронте.

«Сегодня крестьянин, по сравнению с прошлым, не имеет вообще ничего… а средняя зарплата рабочего 300–500 рублей в месяц, на которую он ничего не может купить. Когда нечего есть и существует постоянный страх перед системой, то, конечно, русские были бы очень благодарны за разрушение и избавление от сталинского режима… Если бы Буденный и Тимошенко возглавили восстание, то тогда, возможно, много крови и не пролилось… Новая Россия не обязательно должна быть такая, как старая. Она может даже быть без Украины, Белоруссии и Прибалтики, будучи в хороших отношениях с Германией…»**«Военно-исторический архив» № 6 (30), 2002.

Это все не придумано. И не в романе жанра фэнтези прочитано. Такие беседы вел с немцами пленный генерал Лукин, командующий армиями, кавалер орденов Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды, в 1993 году посмертно удостоенный звания Героя России. Генералы вермахта, которые видели ситуацию в Красной Армии и в лагерях для военнопленных с близкого расстояния, неоднократно обращались к Гитлеру с соответствующими предложениями; так, командующий группы армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок отправил в Берлин проект создания «освободительной армии» из 200 тыс. добровольцев и формирования русского правительства в Смоленске. Его доклад был возвращен в ноябре 1941-го с резолюцией Кейтеля: «Такие идеи не могут обсуждаться с фюрером…»

Так что не стоит увлекаться сверх меры поисками «объективных предпосылок», просто Сталину в 41-м очень повезло. Сказочно повезло — его противником оказался безумный маньяк с бредовыми идеями «расовой исключительности» вместо мозгов в голове. И вот после того как немцы не взяли Москву (правильнее и точнее говоря — не создали условий, при которых в Москву могла бы войти русская антисталинская армия) да еще и откатились назад, оставляя в белоснежных полях груды замерзших трупов, именно после этого «замкнутая цепь» причин и следствий завертелась в обратную сторону.

Сталин и его приспешники проделали колоссальную работу. История отпустила им очень много времени для того, чтобы жесточайшим террором превратить народ в послушную хозяйскому кнуту биомассу. Ошибкой Сталина (лишь по случайному стечению обстоятельств не ставшей для него роковой) было то, что он надеялся всегда держать кнут в своих собственных руках. Летом 1941 года «кнут» оказался в руках противника Сталина. Немецкий танк казался не менее страшным, нежели наган в руках чекиста, и каждая новая победа вермахта, каждый новый занятый немцами город убеждал народонаселение в том, что власть меняется и теперь надо «прогибаться» в другую сторону. Гитлер мог победить, но для этого ему надо было побеждать уверенно и быстро, первое же серьезное поражение с неизбежностью становилось для него началом конца.

Дезертирство и сдача в плен противнику имели смысл лишь в ожидании скорого и неизбежного крушения Советского Союза. Летом-осенью 1941 года именно такой вариант развития событий войны казался наиболее вероятным — соответственно, поток пленных и дезертиров рос, как снежный ком. После Москвы и Сталинграда даже слепому стало видно, что в войне против коалиции трех мировых держав Германия потерпит поражение. Раньше или позже, на тех или иных условиях и рубежах, но немецкая армия будет разгромлена, власть Сталина будет установлена как минимум на всей территории СССР — а это значит, что найдут всех. Всю жизнь в лесу не проживешь, на глухом хуторе не отсидишься. Оставляя за скобками всякую патетику, мы должны констатировать, что с некоторого момента бегство с поля боя просто перестало быть рациональной стратегией личного выживания.

«Победителю достается все». Как только линия фронта поползла на запад, народонаселение СССР начало переходить на сторону будущего победителя, принимая его правила, его требования, его лозунги. Наконец, нельзя забывать и о том, как предыдущий «кандидат в победители» (Гитлер) проявил себя на оккупированной территории, в лагерях для пленных красноармейцев, превращенных в лагеря смерти. Гитлер очень постарался для того, чтобы желание изгнать его с родной земли и «добить фашистского зверя в берлинском логове» стало воистину горячим, искренним и массовым.

В полном противоречии с большевистским учением, фундаментом здания Победы стал глубинный переворот в сознании многомиллионных масс советских людей. Этот переворот совершенно четко фиксируется объективными, измеряемыми, математическими показателями. Начиная с 1-го квартала 1943 года структура потерь личного состава Красной Армии становится «нормальной», т.е. число пропавших без вести измеряется уже единицами процентов. Тогда же, с весны 1943-го, начинает лавинообразно нарастать численность партизанских отрядов, количество бойцов в них, количество пущенных под откос поездов и километров разрушенного ж/д полотна**См. В. Боярский. «Партизаны и армия», Минск, 2001; А. Гогун, «Сталинские коммандос», М., 2008..

На этот фундамент можно было ставить материальную «надстройку», т.е. десятки тысяч танков и самолетов, которые гнали на фронт эвакуированные за Урал военные заводы, бесконечные караваны океанских судов с ленд-лизовскими поставками (всего СССР получил от союзников 17 млн тонн военных, промышленных, продовольственных, медицинских товаров совокупной стоимостью 7 тыс. тонн золота). Жесткий «естественный отбор» многолетней войны сформировал и новое поколение командного состава Красной Армии.

Эта армия и пришла в Берлин. Новая армия, даже внешне (погоны вместо «кубарей» и «шпал») не похожая на ту, которая растаяла в июне 41-го года.