"Революционный пар может уйти в свисток"

Элиты стран арабского мира не заинтересованы в развитии демократических процессов и открытости своих политических режимов. Не заинтересованы по одной простой причине: боятся, что прозрачность власти в конце концов лишит их власти как таковой. Перед ними пример СССР, который не справился со своей перестройкой и в итоге почил в бозе. Боятся, что и у них все может произойти примерно по той же схеме. Поэтому старые элиты мусульманского Востока хватаются за власть из последних сил. По большому счету большинство нынешних арабских режимов, и уж точно те, где сейчас заполыхало, либо вообще нелигитимны, либо их легитимность весьма сомнительна. Это режимы, опирающиеся на прикормленное меньшинство, как бы оно ни называлось — правящая партия, правящий клан или как-то еще... А это означает, что если в стране организуются нормальные выборы, то у правящей верхушки очень мало шансов на демократическое избрание или переизбрание. Поэтому выборы организуются «ненормальные». И все остаются на своих местах. Впрочем, даже если и организуются некие выборы, как, к примеру, в Иордании или Бахрейне, в результате которых появляется вроде бы демократически избранный парламент (кстати, короли всегда создают в противовес самим себе некий законодательный орган, в Иордании, например, он называется Национальной ассамблеей), то все равно депутаты проходят жесткий фильтр, тест на лояльность и принимают выгодные правителю решения.

И Мубарак в Египте, и унаследовавший власть от отца Башар Асад в Сирии, и полновластный правитель Йемена Али Абдалла Салех — это либо вечные правители, либо изгнанники. У них нет иного выбора, кроме как ограничивать гражданские и политические свободы в своих странах. Они подавляют и будут подавлять внутреннюю оппозицию, часто представленную неукротимыми радикал-исламистами. У них нет ни малейшего интереса менять политические системы в своих государствах.

И еще одна деталь. В большинстве стран арабского мира де-факто номером два в государстве зачастую является не премьер-министр, а шеф секретных служб, лично ответственный за то, чтобы контролировать население и предотвращать волнения, как в Тунисе, Египте, Йемене... И пока рано говорить, что спецслужбы в этих странах провалились.

Тунис, Египет, Йемен, Иордания — при всей разности политической конструкции это не диктатуры в классическом западном смысле. Это диктатуры арабского типа: несмотря на мощный аппарат подавления, власть тем не менее оставляет массам минимальное пространство для свободы самовыражения, выпуская таким образом пар накопившегося недовольства.

В арабском мире экономически и социально благополучных стран, за исключением нефтяных монархий Персидского залива, практически нет. Инстинкт самосохранения у политических элит предельно высок. Смена элит на арабском Востоке в результате нынешних событий будет означать чудо — значит мир действительно вступил в новую эпоху, где политическими процессами управляют новые социальные технологии, такие как интернет. И это — прямая угроза радикальному исламу, который до сих пор удачно эксплуатировал традиционные для мусульманской молодежи чувства — отчаяние и безысходность».

То, что случилось на прошлой неделе в Египте, я бы назвал точкой невозврата. Конечно, Мубарак, что бы ни произошло, не сбежит из страны как Бен Али в Тунисе. Но ведь дело и не в этом. Политический строй в Египте в своем прежнем виде уже себя исчерпал. Возврат к старому невозможен.

В то же время обращает на себя внимание то, что 28 января демонстранты в Египте требовали лишь отставки правительства. Оппозиция не выдвигает никакого набора конкретных обоснованных требований. Не потому ли, что у нее самой нет уверенности, что она может стать реальной альтернативой Мубараку. Да, Мохаммед эль-Барадеи вызывает симпатию. Но вряд ли добьется поддержки во всех слоях общества. Все это значит, что реформы в Египте, равно как и крупные перестановки в правительстве, будут проводиться старым режимом. Примерно так, как в Тунисе.

Что мы видим сейчас? Революционный порыв велик, интернет-технологии действительно перевернули жизнь арабской молодежи. Ведь глупо требовать отставки президента и думать, что вслед за этим сразу же наступит свобода и лучшая жизнь. Сейчас никто в мире не знает: а какова она — альтернатива Мубараку и Салеху? Да и есть ли она вообще? А вдруг им на смену придут радикалы? Отсюда и все страхи. Из всех мировых лидеров только президент Обама сразу же нашел в себе мужество призвать противостоящие стороны в Египте воздержаться от насилия.

С другой стороны, даже в Тунисе, наименее исламизированной стране арабского мира, сейчас наблюдается нехватка управленческих кадров, никак не связанных с кланом Бен Али. Ведь 20–30 лет у власти — это целая эпоха. Чтобы реально — а не на бумаге или на телеэкране — с ней расстаться, нужна новая политическая элита.

Во-вторых, страны арабского мира связаны между собой многими нитями в рамках региональных организаций — таких, как Лига арабских государств (ЛАГ), частично — Африканский союз и т.д. Это гигантский бюрократический конгломерат, боящийся резких перемен. Сейчас в этой чиновничьей среде уже идут разговоры о том, что, мол, события зашли слишком далеко, пора созывать экстренное совещание ЛАГ, в которой, кстати, и Хосни Мубарак, и Али Абдалла Салех пользуются непререкаемым авторитетом. Идут разговоры о том, что и Мубараку, и Салеху следовало бы досидеть свои нынешние президентские сроки до конца. Так что революционный пар на арабском Востоке может уйти в свисток.