Закладной камень самовластья

И так, у нас новый роман. И конечно, опять тоталитарный. Не получается у нас крутить романы с демократиями. А ведь говорят: «Хороший гость — к нам, плохой гость — мимо». Однако ездил к нам по запасным путям на приватном бронепоезде Ким Чен Ир; навещал Лукашенко, последний (если пересидит Путина) диктатор Европы; ездили и террористы из «ХАМАСа», и кубинские большевики, и иранские теократы.

После долгого семейного счастья с Фиделем Кастро и Островом несвободы мы сосватали себе Уго Чавеса с боливарианской Венесуэлой. Семейное счастье интернационалистов Путина и Медведева будет, как всегда, оплачено из бюджетного кармана. Даже оружие Чавес у нас покупает на наш же кредит, а в тех «месторождениях», которые от него получил «Газпром», пока ничего путного не зародилось. Ясно, что нас не нефть обвенчала, своей хоть залейся; нет, наша бескорыстная власть явно надеется, что Чавес сделает хоть какую-нибудь бяку США. Хотя сколько ни кричат «Венсеремос!» — Уолл-стрит никак не обрушивается. Практика показала, что даже объединенные усилия Кубы и других боливарианских лузеров нисколько не влияют на ВВП Штатов.
Мы едим бразильскую свинину и говядину и пьем чилийское вино. А боливарианской еды еще никто никогда не пробовал; боливарианская обувь или одежда тоже в природе не встречаются; и никто еще не садился в боливарианский автомобиль. Единственное блюдо в меню — это боливарианская демагогия.

Но плод любви путинской Москвы и чавесовского Каракаса обрел неслыханное скульптурное воплощение: в присутствии Чавеса на пересечении двух проспектов, Университетского и Вернадского, был заложен камень будущего трехметрового памятника Симону Боливару верхом на коне. Не думайте, что церетелиевский Петр I, указующий в Москве окно в Европу, заколоченное крест-накрест путинскими досками, — это последний писк моды. Самый настоящий «от-кутюр» — это памятник генералу, освобождавшему Латинскую Америку (именно на освобожденной им территории и развелось хроническое боливарианство) от столь актуального сегодня для нас испанского владычества. Мы же собрались догонять Португалию, а о гонках с Испанией и не мечтаем. И если вы удивлены, что визиты президентов США не вдохновили Москву на возведение памятников Джефферсону и Линкольну, а де Голль и Ширак не подвигли поставить памятник Жанне д’Арк, то неожиданному преклонению перед Боливаром есть политологическое объяснение. Читайте его «Манифест из Картахены», написанный в 1812 году. Путинское и боливарианское представления о демократии совпадают до запятой.

«Самой закономерной из всех ошибок политического театра Венесуэлы стало… фатальное постановление, сделавшее ее системой толерантной», — говорится в «Манифесте».

«Совет основывал свою политику на плохо понимаемых принципах гуманности... Отсюда родилась безнаказанность за преступления перед Государством, нагло совершаемые недовольными».

Боливар спорит с писателями, «защищавшими отсутствие у кого бы то ни было прав лишать человека жизни, даже в том случае, когда он совершает преступление против вашей Родины».

А вот и о выборах: «Наши сограждане еще не имеют способности самостоятельно и широко осуществлять свои права, ибо им не хватает политических добродетелей…» Поэтому, по его мнению, народные выборы с участием крестьян и увлеченных интригами жителей городов «добавили еще одно препятствие к нашей практике Федерации, ибо некоторые столь невежественны, что делают свой выбор машинально, а другие столь амбициозны, что все это превращают в заговор».

Боливар нашел противоядие: он стал диктатором. Чем не предтеча путинского ре­жима?