Феликс Светов и Зоя Крахмальникова в поселке Усть-Кан, август 1983 года
7 мая 1983 года Феликс Светов — Зое Крахмальниковой в СИЗО «Лефортово»
«Христос Воскресе! Со Светлым праздником тебя, дорогая Зоинька! Прости, что не сразу тебе написал, ты сбила меня своим письмом, уверенностью, что тебя тут же отправят, а потом эти неожиданные свидания, я все ждал и потерял столько времени — прости! Теперь ты ждешь моих писем, волнуешься и недоумеваешь. Я прошу, умоляю тебя успокоиться — все позади, впереди другая жизнь, а ты сказала мне, что у тебя есть силы на нее, есть терпение все вынести и дождаться нашей встречи. Помнишь, как пронзительно точно написал о терпении один духовный писатель, о том, что именно крест символизирует терпение в самом глубоком значении, что не знающий терпения не узнает жизни, что без терпения он воспринимает жизнь как мучение.
Мне трудно писать тебе первое письмо, так же трудно, как было говорить с тобой первый раз. Мне кажется теперь, что это был самый прекрасный разговор в нашей жизни, мы начали его с запятой, с того, на чем остановились девять месяцев назад, будто их и не было, этих девяти месяцев, была наша общая жизнь, мы были с тобой все это время вместе, ни на один день, ни на один час я с тобой не расставался, как бы ни было тяжело. Бог даст, мы встретимся, успеем сказать друг другу все, что должны сказать, но ты знай, мы все равно вместе, это навсегда и это счастье […]
Христос Воскресе, родная моя, храни тебя Бог и Его Пречистая Матерь.
Твой Свет».
В августе 1983-го Светов встретил Зою Крахмальникову в Горно-Алтайске. Ссылку она должна была отбывать в поселке Усть-Кан. Он ездил к ней и возвращался в Москву. А 23 января 1985 года его арестовали.
27.01.85
Виктор Дзядко* * Виктор Дзядко — зять Крахмальниковой и Светова. — Зое Крахмальниковой
«[…] В среду я собирался, как обычно, на работу — правда, до этого мы проговорили до 2-х ночи и очень не хотелось вставать утром, Свет (Феликс Светов. — The New Times) же встал, умывался и будил меня. Было 7.30. Звонок в дверь, женский голос просит открыть дверь, а у нас сейчас кап. ремонт в доме и все время ходят люди и пытаются нам что-то подремонтировать, а мы отбиваемся — и я думаю, что это что-то из этой области, хотя подспудно уже понимаю. Открываю дверь — вся площадка забита людьми, уже никаких сомнений, они что-то кричат и лезут — и здесь мне каким-то чудом удается захлопнуть дверь, их не пустив. У нас 5 минут, они звонят, кричат «Откройте, прокуратура» — успеваем лишь одеться, свернуть постели и впускаем их. Предъявление документов, нам — личный обыск без постановления, и дальше шмон, очень подробный и тщательный. Сразу следовательша попросила у меня паспорт, а у Света — и военный билет, и как-то мы сразу поняли, к чему это, хотя я пытался выявить всякие моменты, на это не указывающие, и очень надеялся и молился — страшно не хотелось, чтоб они забрали Света. В общем, они не грубили и не хамили, гуляли с Мартом (пудель), и сначала сами подходили к телефону, т.к. мы попросили, чтоб нам дали поговорить с Зойкой (дочь Светова находилась в роддоме) и ее успокоить. Зойка дозвониться не смогла, но многим удалось и всем сразу стало известно, что у нас. Мы в основном сидели на кухне. Очень устали, хотя ничего и не делали. Закончилось это около 7 вечера. Взяли всего мешок, какая-то ерунда, старые Световы черновики (основная масса), письма (Зойкины, чушь и буза), вашу переписку оставили. Несколько книжек, — ничего антиобщественного и антисоветского, конечно же, но они все могут поставить с ног на голову. Искали-то религиозный самиздат, связь с Зарубежной церковью (полный бред!) — всё, что не имеет к Свету никакого отношения. […] Я все время молюсь за Света, в воскресенье отслужили молебен. Вернусь к событиям. Обыск окончился около 7, и Свету предложили проехать с ними для беседы. И они совсем не протестовали, когда я стал его собирать, как в тюрьму; и уже можно было подходить к телефону, кто-то звонил, и я говорил, что его арестовывают, — и против этого они не возражали. Оделся он очень тепло, взял с собой какой-то еды. Был очень спокоен — за день он абсолютно подготовился — а я не смог, и в какую-то секунду поплыл, но, слава Богу, собрался. Зоинька, я понимаю и прекрасно отдаю отчет всей ответственности за всех вас, которая теперь на мне. (Кстати, не понял и даже, дурак, обиделся на Вашу фразу, что, мол, мы-то будем сидеть, Бог с нами, а вы растите детей. Чушь. Я чувствую свою абсолютную причастность к вашей судьбе и считаю, что Господь, посылая вам испытания, посылает его и мне, и нам всем.) […].* * 1 апреля 1983 года Мосгорсуд приговорил Крахмальникову к 1 году тюрьмы и 5 годам ссылки (статья 70 УК РСФСР «антисоветская агитация и пропаганда, подрывающая общественный строй») за издание 10 сборников христианского чтения «Надежда» — печатались на Западе в издательстве «Посев». Ужасно жалко, что Вы там одна и волнуетесь. Мы обязательно придумаем способ Вас поддержать, уже придумали даже, в ближайшее время. Света увели, сразу же пришло довольно много народа — очень жалко, никто не успел проститься. Телефон звонил без конца — и вдруг через полчаса звонит Вера [Милионщикова] из роддома и говорит, что родился мальчик. И тут же Ида (сестра Светова) выясняет, что Свет задержан и находится в 36-м отделении милиции. Мы с Димкой (Вадим Борисов) летим туда сломя голову уже с какой-то передачкой и, главное, чтоб ему передали про внука.* * В день ареста Светова родился его внук Тимофей. А там дежурный говорит — у нас такого нет. Долгие препирательства, и вдруг какой-то молоденький милиционер говорит: «А это не тот ли седой, только привезли?» Боюсь, ему теперь не продвинуться по служебной лестнице. В тот же день вечером позвонила Зойка (через 6 часов после родов!), и я ей все сказал. Она потрясающая, я ей восхищаюсь и горжусь. Мужество, и разум, и сердце — просто нет слов. Теперь мы вместе, и, слава Богу, нам не так трудно — а то и она волновалась, и мне было тяжело без близкого советчика. Через день власти признались, что Свет действительно в 36-м отделении, ему передали несколько передачек, чего можно; похоже, что не наврали и сказали про внука. Все милиционеры говорили, что, мол, чего вы все так за него (Света) волнуетесь, он в полном порядке. Верить ли им? Наблюдая Света в последнее время и вообще, я в этом абсолютно уверен, волнует только здоровье. Мы с Зойкой написали письмо ген. прокурору, просим отпустить его под наше поручительство, учитывая состояние здоровья […] За нас не волнуйтесь, с Божией помощью все будет хорошо, да и вообще мне почему-то кажется, что и не так все страшно и уж совсем не безнадежно.
Целую. Всегда Ваш Витя».
Зоя Крахмальникова и Феликс Светов. 70-е годы
23.06.85
Виктор Дзядко — Зое Крахмальниковой
«1) В деле 23 пункта обвинения, в основном вырванные из контекста цитаты из Световых произведений (из «Офелии», датированной 73-м годом (неопубликованный роман Светова), из Ф. Корсакова,* * Псевдоним Ф. Светова в сборнике «Из-под глыб». из «Отверзи ми двери».* * Роман Светова, вышел в 1978 г. в издательстве «Имка-пресс», Париж. Кроме того, подписание и написание им писем за период 73–84 гг. и материалы радиоперехвата в/ч такой-то, что его имя и произведения использовались враждебными радиостанциями. В основном упор на изготовление клеветнических произведений. Сами цитаты смехотворны, из «Офелии», например, что-то типа «то, что народ отошел от веры, — есть трагедия русского народа» (это клеветнические измышления). Над некоторыми цитатами, их абсурдностью для обвинения, Свет с адвокатом чуть не хохотали, Леонтьева* * Ольга Леонтьева — следователь Таганской прокуратуры Москвы. же злилась — крыть ей нечем. Короче, «дела нет», я не понимаю, как Леонтьева не сгорела со стыда, подавая им на суд свой 5-месячный «труд».
2) Про Света […] Первые 2,5 м-ца он сидел в камере на 6 чел., и было вполне сносно (по тюремным меркам, конечно), потом его вызвали на первый и единственный (по-моему) допрос, где он заявил, что протестует против ареста, что он писатель, его будут судить за собственные произведения — поэтому отказывается принять какое-либо участие в деле, в т.ч. и давать показания. В конце Леонтьева поинтересовалась, в каких условиях он содержится. Он ответил — на следующий день его перевели в камеру на 50 человек. Т.е. однозначно дали понять, что раз ты так — то мы тебя замучаем. Там было тяжело, причем контакты с людьми у него везде были хорошие, никаких эксцессов, наоборот, везде он пользовался уважением, а просто тяжелы чисто физические условия — жара, духота. И здесь у него было несколько приступов астмы. Мне здесь нечего комментировать, просто низкие мерзавцы. Где-то недели 3–2 назад его перевели опять в маленькую камеру, и сразу полегчало. То ли это наши жалобы сыграли роль, то ли просто перед концом они его решили чуть привести в норму. Сейчас Свет чувствует себя физически нормально; на всякий случай договорился с санчастью, и мы передали ему сустак-мите. Все-таки сердце у него иногда шалит, да и на этапе не помешает. Свет не курит — я думаю, после астмы, и мои сигареты не пригодились, но зато следователь разрешила подкормить его шоколадом и еще какими-то сластями, адвокат Аксельбант говорит, что он съел с удовольствием. Бедолага, он вполне отдает себе отчет, что может получить 3 года. Как я понял, духовно он очень силен и давно уже одержал над ними победу — правда, мы же ни секунды и не сомневались в этом. Храни Вас Христос. Дай Бог, чтобы все у Вас хорошо было!
23.06.85
Виктор Дзядко — Зое Крахмальниковой
«1) В деле 23 пункта обвинения, в основном вырванные из контекста цитаты из Световых произведений (из «Офелии», датированной 73-м годом (неопубликованный роман Светова), из Ф. Корсакова,* * Псевдоним Ф. Светова в сборнике «Из-под глыб». из «Отверзи ми двери».* * Роман Светова, вышел в 1978 г. в издательстве «Имка-пресс», Париж. Кроме того, подписание и написание им писем за период 73–84 гг. и материалы радиоперехвата в/ч такой-то, что его имя и произведения использовались враждебными радиостанциями. В основном упор на изготовление клеветнических произведений. Сами цитаты смехотворны, из «Офелии», например, что-то типа «то, что народ отошел от веры, — есть трагедия русского народа» (это клеветнические измышления). Над некоторыми цитатами, их абсурдностью для обвинения, Свет с адвокатом чуть не хохотали, Леонтьева* * Ольга Леонтьева — следователь Таганской прокуратуры Москвы. же злилась — крыть ей нечем. Короче, «дела нет», я не понимаю, как Леонтьева не сгорела со стыда, подавая им на суд свой 5-месячный «труд».
2) Про Света […] Первые 2,5 м-ца он сидел в камере на 6 чел., и было вполне сносно (по тюремным меркам, конечно), потом его вызвали на первый и единственный (по-моему) допрос, где он заявил, что протестует против ареста, что он писатель, его будут судить за собственные произведения — поэтому отказывается принять какое-либо участие в деле, в т.ч. и давать показания. В конце Леонтьева поинтересовалась, в каких условиях он содержится. Он ответил — на следующий день его перевели в камеру на 50 человек. Т.е. однозначно дали понять, что раз ты так — то мы тебя замучаем. Там было тяжело, причем контакты с людьми у него везде были хорошие, никаких эксцессов, наоборот, везде он пользовался уважением, а просто тяжелы чисто физические условия — жара, духота. И здесь у него было несколько приступов астмы. Мне здесь нечего комментировать, просто низкие мерзавцы. Где-то недели 3–2 назад его перевели опять в маленькую камеру, и сразу полегчало. То ли это наши жалобы сыграли роль, то ли просто перед концом они его решили чуть привести в норму. Сейчас Свет чувствует себя физически нормально; на всякий случай договорился с санчастью, и мы передали ему сустак-мите. Все-таки сердце у него иногда шалит, да и на этапе не помешает. Свет не курит — я думаю, после астмы, и мои сигареты не пригодились, но зато следователь разрешила подкормить его шоколадом и еще какими-то сластями, адвокат Аксельбант говорит, что он съел с удовольствием. Бедолага, он вполне отдает себе отчет, что может получить 3 года. Как я понял, духовно он очень силен и давно уже одержал над ними победу — правда, мы же ни секунды и не сомневались в этом. Храни Вас Христос. Дай Бог, чтобы все у Вас хорошо было!
Целую. Ваш Витя».
8 января 1986 года Мосгорсуд приговорил Феликса Светова к 1 году тюрьмы и 5 годам ссылки. Этапом по 8 пересыльным тюрьмам он отправился в Усть-Коксу, куда потом перевели и Зою Крахмальникову. Там они прожили до июля 1987 года.
Зоя Крахмальникова — Зое Световой, Усть-Кокса, 1 июня 1987 года
«Милые мои, у вас там так трудно. Но мы совсем не можем вам ничем помочь... Вчера говорила с Миколой,* * Микола Руденко, член Украинской Хельсинкской группы, политзаключенный. они на днях приедут к нам. Он знал из разговора с сотр. КГБ Горно-Алтайска, что мне отказали в отпуске. Тот сказал Миколе: «Сейчас не время отпусков, а время освобождения». Имелось в виду то, что сделали Микола и Рая; роковая бумажка.* * В январе 1987 года Горбачев объявил амнистию политическим заключенным. Но они должны были подписать бумагу о том, что впредь не будут заниматься антисоветской деятельностью. Я же верю, что сейчас «время пересмотров дел». Перестройка общества связана с перестройкой сознания. М. б., детям вашим засветит «другое солнце». Мы посадили небольшую грядку, ждем урожая. Посылаю вам мою жалобу.
Надо ее перепечатать и отправить по адресу, м. б., не ген. прокурору, а нач-ку отдела по надзору. Храни вас Христос. Фотографии детей принесли нам огромную радость. Спасибо.
Мама».
Феликс Светов в ссылке в поселке Усть-Кокса с внуками Филиппом и Тимофеем, лето 1986 года
«Генеральн. прокурору СССР Рекункову от Крахмальниковой З.А., 1929 г. рождения, пенсионерки, отбывающей ссылку по ст. 70 ч. I в пос. Усть-Кокса Горно-Алт. авт. обл., Нагорная ул., д 8а, кв 11 (писать: почта, до востребования)
Жалоба
Совершилось еще одно беззаконие. Вопреки ИТК РСФСР (гласящего, что за ссыльными осуществляет надзор МВД СССР) КГБ отменил решение МВД предоставить мне отпуск для лечения и для присутствия в семье моих детей во время родов моей дочери, которая ждет 3-го ребенка. По состоянию здоровья она нуждается в моей помощи. 4 августа 1982 года меня оторвали от первого моего внука, кот. было 4 месяца, я была арестована органами КГБ за мои религиозн. убеждения, выразившиеся в составлении рукописных сб. Христианского Чтения «Надежда», в которых не содержалось никакого криминала. Это было исповеданием моей веры, право на которое гарантировано мне Конституцией СССР. Моя вина (по ст. 70 ч. I) не была доказана, в моем деле не содержится ни единого документа, ни единого факта, подтверждающего состав преступления по ст. 70 ч. I. Второй мой внук был рожден 23.01.1985 г. в тот самый час, когда его деда и моего мужа писателя Ф.Г. Светова увели из дома, чтобы осудить его за несуществующую вину. И его вина не была доказана, так же, как и моя, ни во время следствия, когда неоднократно были нарушены процессуальные нормы, ни во время суда, когда суд при закрытых дверях в нарушение закона о гласности судов вместо судебного разбирательства послушно переписал в приговор безграмотные и тенденциозно сформулированные пункты обвинительных заключений.
Сюжет с моим отпуском повторяется уже третий раз. Райотделы МВД, кот. по закону осуществляют надзор за ссыльными, трижды дают мне разрешение на отпуск и трижды это разрешение отменяет КГБ. Вслед за этой отменой я получаю уже отписку из МВД.
24 мая 1987 г., когда нач-к райотдела МВД СССР Усть-Коксы майор милиции Пустовалов В.В. сообщил мне, что получена бумага с разрешением на отпуск из облуправления МВД, а инспектор ИТР сообщила, что она собирается оформить отпуск и что ждет мнения на этот счет КГБ, кот. должно стать известно на след. день. И действительно, на след. день последовало запрещение КГБ на отпуск, и инспектор заявила мне, что бумага с разрешением на отпуск облуправл. МВД таинственно исчезла… […]Для меня несомненно, что это нарушение закона связано с моим отказом дать в обмен на свободу бумагу, в которой я должна была в завуалированной форме признать свою вину, признать, что я нарушала закон. Я отказалась дать заверение в том, что не буду впредь нарушать закон в обмен на свободу, т.к. осуждена незаконно. Я никогда не нарушала закон, закон неоднократно нарушался в отношении меня. И продолжает нарушаться. У меня нет другой возможности участвовать в перестройке, одной из целей которой является нравственное оздоровление общества, кроме этой: отказаться участвовать во лжи и беззаконии.
Прошу Вас срочно рассмотреть мою жалобу и разрешить мне отпуск.
З. Крахмальникова»
27 июня 1987 года Светова и Крахмальникову вызвали в местный райотдел МВД и сообщили им, что они свободны.
Феликс Светов ушел из жизни 2 сентября 2002 года, Зоя Крахмальникова — 17 апреля 2008-го. Их внуки стали журналистами: Филипп Дзядко — главный редактор журнала «Большой город», Тимофей Дзядко — корреспондент газеты «Ведомости», Тихон Дзядко — корреспондент радиостанции «Эхо Москвы».
Зоя Крахмальникова — религиозный публицист. В 1971 году вместе со Световым пришла к православию. В 1974 г. уволена из Института социологии РАН. Публиковала в самиздате сборники христианского чтения «Надежда», где печатала творения отцов Церкви, свидетельства новомучеников РПЦ, современные работы по православному богословию. В 1977–1984 гг. в издательстве «Посев» вышли 10 сборников «Надежды». Арестована в 1982 г. После освобождения писала статьи и книги, где критиковала РПЦ за предательство традиций, близость к власти и антисемитизм.
Феликс Светов — литературный критик и писатель. В 50–60-е годы в московских журналах и газетах опубликованы сотни его статей и рецензий (главным образом в «Новом мире»). Написанная в 1968–1972 гг. книга «Опыт биографии» стала для него переломной. Писатель теперь печатается только в самиздате и за границей. Он подписывает письма в защиту репрессированных писателей и диссидентов. В 1980 году исключен из Союза писателей СССР за «антисоветскую, антиобщественную, клеветническую деятельность». Арестован в 1985 г. Статья 1901 — «антисоветская агитация и пропаганда» (год тюрьмы и пять лет ссылки). После освобождения вышли роман «Тюрьма» (1992 г.), «Чижик-пыжик» (2002 г.) Несколько книг ждут своего издателя.Булат Окуджава посвятил Зое Крахмальниковой и Феликсу Светову свои песни. Крахмальниковой - "Прощание с Новогодней елкой" (1966), а Светову - "Возьмемся за руки друзья" (1967)
Tweet
