На мой вопрос, чего же от меня ждут в УСБ, звонивший объяснил: «Вот, например, приезжаете вы в колонию, а сотрудники просят дать им взятку. Хорошо, если бы вы об этом нам рассказали». Как член Общественной наблюдательной комиссии, я действительно посещаю московские СИЗО, а как журналист — езжу в колонии. Но просьба УСБ показалась мне, мягко говоря, странной: неужели в тюремном ведомстве всерьез считают, что их сотрудники совсем потеряли разум и им придет в голову вымогать деньги у правозащитников и журналистов? К слову сказать, во ФСИН «собственной безопасности» до прихода нового начальника не было. Но ведь можно набраться опыта у других ведомств, а не изобретать велосипед.
Позвонивший очень спешил: начальство просило провести со мной работу за два-три дня. Тогда я ему рассказала о конкретной истории, которая требовала немедленной реакции надзирающих органов. Правда, случай этот не был проявлением коррупции в чистом виде: речь шла о явном ухудшении положения осужденного.
Студента Ивана Белоусова, отбывающего шестилетний срок за «хулиганство» в ИК-2 Тульской области, неожиданно «дернули» на этап. Ему сообщили, что по персональной разнарядке, подписанной замдиректора ФСИН Александром Смирновым, он будет отправлен в Красноярский край. Белоусов был осужден за подрыв фонарного столба на Манежной площади в 2007 году. Он свою вину не признал, а от взрыва никто не пострадал. Это дело курировала ФСБ, и в Лефортово к Белоусову регулярно наведывался фээсбэшник с редкой фамилией Иванов. В последний раз он пришел уже после приговора суда и потребовал от парня признаться во взрыве и назвать сообщников. В противном случае обещал отправку в колонию на северо-восток страны и «пытки по полной программе». Понятно, что, когда через два с половиной месяца пребывания в Тульской колонии Белоусова ни с того ни с сего стали этапировать на северо-восток, его матери показалось, что угрозы фээсбэшника начинают сбываться. И тогда я дала ей телефон сотрудника ФСИН, интересующегося коррупцией. Через два часа он и сам позвонил мне, отчитав за то, что даю телефон кому ни попадя.
Во ФСИН же мне объяснили, что Белоусова переводят на новое место, чтобы обеспечить его безопасность. Парадокс в том, что сам осужденный с этим не согласен и считает: перевод в отдаленную от дома колонию представляет реальную угрозу его жизни. Я прекрасно понимаю страхи Белоусова и его близких. Мне эта ситуация кажется гораздо опаснее, чем пронос мобильников в зону.
Не зря Михаил Ходорковский в своей статье о репрессивном конвейере отечественного правосудия пишет, что роль ФСИН в этой системе «может колебаться в диапазоне от поощрительно-индифферентной до активно-пыточной». Поэтому-то мать Белоусова и старается отслеживать передвижения сына по этапу. Последняя информация: его везут не в Красноярский край, а в Краснодарский... То есть не на северо-восток, как обещал фээсбэшник Иванов, а на юг. Может, на перемену маршрута каким-то образом повлияла борьба против коррупции?