Кремль поставлен перед дилеммой: дать согласие Королевской прокуратуре Великобритании на экстрадицию А. Лугового или — не дать. И тем приклеить себе и президенту табличку на лоб: «Криминальная власть».
Ситуация — врагу не пожелаешь. Но — и не врагами созданная. Объединив под одной крышей — если не в одном лице — гражданскую власть и КГБ (а после убийства Литвиненко аббревиатура по факту действий окончательно вернулась на Лубянку), Кремль не оставил себе маневра. Каковой, между прочим, всегда оставляли себе товарищи из Политбюро ЦК КПСС, умело переводившие стрелки на «нарушителей социалистической законности в НКВД, МГБ, МВД». Ровно поэтому был «изобличен» и отправлен за решетку в конце пятидесятых генерал Судоплатов, организатор и исполнитель политических убийств в тридцатых, сороковых и пятидесятых годах, хотя задания на «мокруху» ему давали старшие товарищи из руководства страны, формально не связанные с органами. Ровно по этой же причине — «сбросить тяжелый груз прошлого» — были приоткрыты архивы Лубянки после августа 1991 года, а из того же Министерства иностранных дел были уволены многие «дальние» (ГРУ) и «ближние» (КГБ) соседи, сидевшие под крышей диппредставительств.
Выдать Лугового — это вызвать не просто ропот — ненависть бывших и нынешних коллег по Лубянке: «парень выполнял задание Родины, а его банально сдали». Учитывая, что бывшие и нынешние не только занимают все ключевые кабинеты в администрации, в правительстве, во многих министерствах и госкомпаниях, но еще и контролируют жизнь первых лиц и их семей (от уборщицы до повара, садовника, водителя и охранника — компетенция ФСО, в прошлом — 9-го управления КГБ), пойти на такой шаг реально опасно.
Не выдать Лугового — расписаться в том, что бесконечно надувающее щеки от собственного могущества российское государство покрывает убийц, если не является прямым заказчиком преступления, в результате которого пострадали ни в чем не повинные люди — десятки граждан Великобритании и Германии, а один — садистски убит. Создать себе такую репутацию — все равно что своими руками повернуть ключ в замке золотой клетки: батька Лукашенко и его чиновники могут поделиться ощущениями. И перспектива — соответствующая: рано или поздно офис придется оставить, а с ним — и иммунитет от преследования со стороны полиций зарубежных государств.
Однако проблемы возникнут не только за бугром — в собственной стране в том числе. Любой, даже самый деспотический режим, нуждается в легитимности — то есть в признании придворной знатью и населением, что те, которые наверху, имеют право (по праву силы или закона) ими управлять, им приказывать, их миловать и их же карать. Власть, которая покрывает возможного убийцу или, что еще хуже, является заказчиком преступления, да к тому же на нем еще и попалась, такую легитимность теряет. (А в том, что Королевская прокуратура собрала доказательства, которые примет суд, сомнений мало, в противном случае Великобритания не пошла бы на такой скандал с Россией.) Такая власть становится на одну доску с варварами и насильниками и, следовательно, оказывается вне закона и вне понятий. Она апропо становится слабой — ее мало кто захочет защищать. В том числе и свои, и всегда готовая броситься на ослабевшего вожака стая, дабы занять места тех, перед кем еще вчера стояли на коленях. Такая власть сама «приглашает» дворцовые перевороты. И они, под вуалью наказания и воцарения справедливости, не раз в истории, в том числе и ХХ века, случались. Власть, поставившая себя вне закона, — горе не только для страны, для самой себя — в том числе.