В футболе только боль

Главный тренер сборной Леонид Слуцкий немного недоволен ходом матча Россия — Уэльс, Тулуза, Франция, 20 июня 2016 года

Подобрать эпитет, который исчерпывающе опишет выступление сборной России на чемпионате Европы во Франции, довольно сложно. «Ужасное», «катастрофическое», «провальное»… Эти слова не верны, потому что подразумевают результат хуже ожидаемого. Мол, должны были совсем иначе, а тут такой провал. На самом же деле ожидать чего-то принципиально иного от сборной было опрометчиво. В рейтинге ФИФА (который не стоит принимать за истину в последней инстанции, но общее представление он все же дает) сборная России была последней среди всех команд своей группы. Англичане на начало турнира занимали 11-е место, словаки — 24-е, валлийцы — 26-е, а россияне — только 29-е. Это подтверждали и субъективные ощущения экспертов. Англия считалась безоговорочным фаворитом, остальные три — примерно равными по классу командами.

При этом называть результат сборной «ожидаемым», «закономерным» или «предсказуемым» тоже нельзя. По выступлениям клубов на международной арене, уровню финансовых вложений да и просто футбольных амбиций Россия и Уэльс со Словакией — представители разных галактик. С каждой из «вражеских» сборных связаны знаковые истории из российского футбольного фольклора. В 2003 году защитник Вадим Евсеев после победы над Уэльсом, которая вывела сборную России на Евро-2004, орал в камеру «… вам!», а через восемь лет полузащитник Роман Широков после гостевой победы со счетом 1:0 назвал сборную Словакии «колхозом». В болельщицкой среде есть устойчивая конструкция: «Ну если этих не обыгрывать, то зачем ехать вообще?» Она обычно применяется к средним командам, победу над которыми сложно рассматривать как подвиг. И Словакия, и Уэльс как раз из таких.

И все же если продолжить искать то самое максимально точное определение, то им, видимо, станет слово «диагностирующее». Со времен Чемпионата мира-2014 в Бразилии в российском футболе ничего принципиально не изменилось. Но тогда все негодование выплеснулось персонально на тренера сборной Фабио Капелло и его неприлично не соответствовавшую результату гигантскую зарплату. И все глобальные проблемы российского футбола растворились в подсчетах того, сколько сельских школ, больниц и детских садов можно было построить на причитавшиеся итальянцу Є8 млн.

Не только деньги

Искать конкретных виновников поражений в этот раз абсолютно бессмысленно, потому что виноваты более-менее все. Тренер Леонид Слуцкий ошибался с составом, и никто до конца не понял, чего именно он хотел от своих игроков и какого футбола от них требовал. Сами игроки в простейших ситуациях повторяли одни и те же ошибки (забитые, как под копирку, три гола от Уэльса). Но и тренер, и игроки во многом стали заложниками системы, которая выстроилась в российском футболе. Сводить ее к личности одного лишь Виталия Мутко — это, безусловно, упрощение. Однако раз уж он сам так рвался совмещать должности министра спорта и президента Российского футбольного союза, именно он и должен быть среди первых, кому стоит адресовать претензии.

Самый распространенный упрек, который слышат российские футболисты, — «Как же вы можете так играть, если зарабатываете такие деньги?!» — практически лишен логики. Одна из главных бед российского футбола как раз в том, что русские футболисты зачастую получают деньги не за успехи и качество игры, а за сам факт своего существования. За последние пять сезонов совокупный бюджет клубов российской футбольной премьер-лиги, по данным сайта sports.ru, превысил $5,5 млрд. Больше половины этих денег тратится на зарплаты игроков. В результате запасной полузащитник сборной России Александр Самедов с зарплатой $2,5 млн в год конкурирует по размерам доходов с половиной игроков европейских топ-сборных. В среднем зарплаты ведущих российских футболистов завышены в 3–4 раза относительно европейских игроков аналогичного уровня.

Подавляющее большинство российских клубов получает деньги либо напрямую из бюджета (что, к слову, запрещено российским законодательством), либо из госкомпаний, либо от формально частных спонсоров, которые поддерживают клуб в рамках «социальной ответственности», а на деле укрепляют свои отношения с руководством региона или страны. Доля по-настоящему частных или заработанных денег в российском футболе не превышает четверти. За последние два сезона на фоне кризиса и падения рубля совокупный бюджет российских клубов уменьшился практически в два раза: с совершенно астрономических $1,4 млрд в сезоне 2013/14 до $850 млн в сезоне 2015/16. Но это все равно невероятные, незаслуженные и развращающие деньги.

Отечественные футболисты особенно в цене из-за действующего в чемпионате России лимита на легионеров. В любой момент матча на поле должны находиться минимум пять футболистов с российским паспортом. И тут в дело вступают простейшие законы экономики: ограниченное предложение (качественных российских игроков очень мало) при высоком спросе многократно увеличивает цену. Причем зачастую клубы должны переплачивать в разы даже за футболистов глухого запаса: всегда нужно иметь русских игроков на случай замен или травм. Это создает парадоксальную ситуацию: русские конкурируют за место в основном составе исключительно с русскими, а не с легионерами. В результате тренеру сборной приходится выбирать из десяти примерно одинаковых по классу крайних защитников. Эта позиция в клубах практически всегда считается «русской». Чуть более высокий или низкий уровень практически не меняет карьерных перспектив: важно не падать совсем уж низко, а в остальном работа (пусть и в клубе попроще, но примерно за те же деньги) все равно найдется.

Отсюда же и нежелание российских игроков уезжать за рубеж. Для этого, как правило, нужно соглашаться на понижение зарплаты без всяких гарантий выигранной конкуренции и места в составе. По-человечески российских игроков в этой ситуации можно понять: работать за большие деньги дома понятнее и комфортнее, чем за меньшие за рубежом. И совершенно не стоит обвинять именно российских футболистов в нежелании развиваться, «предательстве футбола» и прочих романтических болельщицких вещах. Для подавляющего большинства футболистов во всем мире футбол в какой-то момент становится «только работой» или «и работой в том числе», поэтому они отлично просчитывают риски и собственную выгоду.

Рецепт для больного

В российском футболе (как и вообще в России) очень часто пытаются решить серьезную проблему одной простой регулирующей мерой. Лимит на легионеров призван дать игровую практику как минимум 80 игрокам, чтобы у тренера сборной была возможность выбрать из них 11 в стартовый состав. Но это настолько же лишено смысла, как причитания «неужели нельзя найти из 140 миллионов 11 прилично играющих в футбол». Нет, нельзя. Ни из 80, ни из 140 миллионов. Единственный апробированный выход из этого тупика — это, как ни банально прозвучит, системное развитие футбола, начиная с юношеского уровня. Очень вероятно, что в финале этого чемпионата между собой сыграют Бельгия и Германия. Обе эти страны в начале нулевых осознали, что система подготовки игроков начала сбоить, и практически синхронно перезапустили свой футбол, начиная с самых юных возрастов.

Никаких уникальных рецептов там нет. В основе — сеть центров подготовки молодых игроков по всей стране. В России с этим ощутимые проблемы: исторически сложилось, что детские спортшколы завязаны на профессиональные клубы и смерть команды (иногда в результате рутинной смены губернатора) стирает с карты целый футбольный регион. Этот процесс стал и вовсе лавинообразным на фоне экономических проблем. Разумеется, футбольные школы по всему региону не стоят и пятой доли годового бюджета профессиональной команды.

В стране банально нет молодых футболистов, которые могли бы заменить ветеранов и быть полезными прямо сейчас. Новые за два года не вырастут

Вторая необходимая составляющая — развитие талантов, а не победы в юном возрасте. И здесь снова диаметральное различие с тем, что происходит сейчас в России. У нас главным критерием успешности детского тренера считается место команды в итоговой таблице. Поэтому с самого раннего возраста ставка делается на физическую готовность и дисциплину. Импровизация, изобретательность и желание сыграть нестандартно выжигаются каленым железом, вплоть до исключения из секции с формулировкой «слишком много водится». На взрослом уровне это приводит к тому, что сборная России последняя на Евро по числу удачных обводок. За три матча их набралось всего 12 (в матче с Уэльсом ровно одна). Для сравнения, у сборной Албании (тоже вылетевшей с турнира) — 27. Задача наращивать физическую мощь в долгосрочной перспективе тоже редко себя оправдывает: слишком велик соблазн сделать ставку либо на акселератов, либо просто на «переписанных» игроков, чей реальный возраст выше, чем в паспорте. Трагичен, но максимально показателен пример сборной России среди юношей, которая выиграла чемпионат Европы в 2006 году. Тогда работящая и игравшая от обороны команда забивала в среднем по голу за матч и действовала в стиле «как бы чего не вышло». В результате из игроков той команды ни один не то что не дошел до сборной России, но даже не заиграл на сколь-нибудь приличном уровне. Из сборной Германии, которую Россия «перетерпела» в полуфинале, в главной команде страны в итоге отметились четверо, а Тони Кроос стал одним из ее лидеров.

И наконец, терпение. Это здесь самое главное. Футболист, как и дерево (тут в прямом, а не переносном смысле), не растет быстрее определенного срока. Сложно подсчитать точную стоимость программ развития футбола в Бельгии или Германии, но речь идет о десятках миллионов долларов в год. Можно увеличить с учетом российских масштабов, климата и еще десятка факторов по вкусу. Но это все равно никак не больше бюджета питерского «Зенита» — $185 млн. Или двух бюджетов московского «Локомотива» ($90 млн). Или шести бюджетов грозненского «Терека» ($30 млн).

Но даже если такую программу запустить немедленно, это никак не поможет сборной на домашнем чемпионате мира через два года. Россия была одной из самых возрастных команд на Евро. И дело тут не в ставке на опыт, а в том, что в стране банально нет молодых футболистов, которые могли бы заменить ветеранов и быть полезными прямо сейчас. Новые за два года не вырастут. Мы по инерции считаем «молодыми и перспективными» нападающих Александра Кокорина и Фёдора Смолова, но им уже 25 и 26 лет соответственно. Без полного перезапуска системы российский футбол все чаще и болезненнее будет проигрывать сначала уэльсам и словакиям, а потом и тем, кто похуже. Домашний чемпионат (если нам все же разрешат его провести) уже не спасти. Впереди несколько лет боли и ожидания. И чем раньше ответственные за развитие футбола это поймут, тем раньше эти годы закончатся.

Фото: Pascal Pavani/afp