В ночь с 23 на 24 июня, когда в Москве было уже светло и было утро, а в Лондоне стрелка подходила к 5 утра, стало понятно: жители Великобритании проголосовали за выход из Европейского союза
«Боже мой, и что же теперь будет?» — в разных вариантах и на разных языках все эти дни обсуждает моя многонациональная лента на Facebook и в Twitter. Результаты референдума, предсказанные, кстати, британскими социологами (см. NT № 21 от 20 июня), произвели ошарашивающий эффект — и в Нью-Йорке, и в Париже, и в Москве, и уж конечно в Лондоне. «Вы дадите мне свои паспорта?» — спрашивал на Facebook коллега, известный английский журналист, и присовокупил к этому флажки разных европейских стран — от Эстонии до Германии и Франции. И в комментарии добавил: «Я очень опечален». «Мой сын вчера родился в мире, где безответственные луддиты (рабочие Англии, протестовавшие против прогресса — внедрения машин на мануфактурах в первой трети XIX века. — NT), движимые обидами и иллюзиями, взяли верх», — сердился служащий московского банка с британским и русским паспортами. «Похоже, пора перебираться на ферму где-то в Норвегии», — цитировала своего мужа коллега из правозащитного движения, живущая в Париже с тремя детьми, а годами раньше беременной ездившая с камерой под паранджой (так удобно было ее прятать) в самые страшные места воюющей Сирии. Как будто — если и когда Европа взовьется — норвежские фиорды спасут… «Ну что ж, хотя бы и мы сможем рассказывать нашим внукам о Европе между двумя войнами», — не слишком похоже на шутку написала 30-летняя журналистка из США… Предчувствие Апокалипсиса. Кто больше?
71 год Европа живет без войны. Ну, может быть, и не совсем без войны — вспомним кошмар Югославии, массовые изнасилования мусульманских женщин, концлагеря в Боснии, бомбежку Сербии и телячьи вагоны для выселяемых албанцев. И тем не менее это была не тотальная война, которая дважды сожгла и разрушила европейский континент и уничтожила целые поколения — как жившие так и не родившиеся. Создание Объединенной Европы, общего многоквартирного дома, как говорили, со своим ЖЭКом в Брюсселе, вселяло надежду, что соседи друг друга убивать больше не будут, — границ нет, рынок общий, чего, собственно, делить и зачем у кого-то что-то отбирать, коли одна Европа на всех.
«Теперь легко себе представить, что Трамп будет избран президентом США», — написал на утро после референдума лондонский профессор Сэм Грин. Трамп — в Вашингтоне, Путин — в Кремле, Найджел Фарадж в Лондоне — сцены из фильма ужасов
Эта идея, даже так — надежда больше не допустить тотальной войны на континенте — то главное, что лежало в основе организации еще самых первых структур будущего наднационального устройства, когда страны-основательницы — Бельгия, Германия, Люксембург, Италия, Нидерланды и Франция, солдаты и офицеры которых полтора десятилетия назад видели друг друга через прицелы винтовок и пулеметов, в 1957 году подписали Римский договор о создании Европейского экономического сообщества (Общий рынок) — когда торгуешь, стрелять друг в друга крайне невыгодно. Спустя 16 лет к ним присоединились Великобритания, Ирландия, Дания и — пошло-поехало. Все эти 43 года у жителей Европы росла уверенность, что послевоенные поколения стали последними, предвоенных тоже не будет. Именно поэтому аннексия Крыма вызвала такой шок — это было, как будто завоеватели прилетели с другой планеты и не знают, что после сорок пятого года в Европе так уже не делают, чужие земли не забирают, чужую собственность своей не объявляют. От этого стало страшно: неандертальцы ходят среди нас. Появление Трампа в Шотландии — он открывал поле для гольфа на земле, которую выкупил и которая когда-то давно принадлежала его шотландским предкам, — в день объявления результатов референдума лишь добавило сюра и страхов к тому, во что еще вчера было трудно поверить. «Теперь легко себе представить, что Трамп будет избран президентом США», — написал наутро после референдума лондонский профессор, американец по рождению, Сэм Грин. Трамп — в Вашингтоне, Путин — в Кремле, Найджел Фарадж — в Лондоне — сцены из фильма ужасов. Великобритания выходит из ЕС, за ней — эффект домино — могут последовать, копируя риторику, и другие: своих луддитов у всех хватает. И вот уже Европа — больше не Общий дом, и сосед раздражает, и границу он не там провел, и цвет волос, глаз, его нос — кто тебя сюда звал, зачем ты тут? Страх, что подобное может снова стать реальностью, — чуть ли не единственная тому преграда. Но земля уже заходила под ногами, как кажется моим друзья в фейсбучной ленте…
