Несгибаемая бабушка

Ни на какие контакты с изгнанным в начале нулевых из «Яблока» Навальным Явлинский не пойдет, Москва, 28 февраля 2016 года. Фото: Анатолий Жданов (Коммерсантъ)

Когда в ночь декабрьских выборов 1993 года видный эксперт по Достоевскому Юрий Карякин объяснил России, что «она одурела», у многих проскользнуло подозрение, что одурел, пожалуй, кто-то другой. А как раз Россия, отдавшая 23% за ЛДПР и так огорчившая Карякина, была целиком в своем уме и в своем праве. Просто показала себя такой, какая реально есть, а не такой, какой виделась умным специалистам по народу-богоносцу. 

Ну, нравится людям Жирик! Еще им нравятся латиноамериканские сериалы, Сталин, Кашпировский, Дмитрий Киселев, журнал «7 дней» и Владимир Путин. Это нормально. Народ надо уважать таким, какой есть. 

Кроме рва, отделяющего широкие на- родные массы от благонамеренных столичных интеллигентов, выборы 1993 года показали, что подсчет голосов далеко не полностью контролируется федеральной властью. Увлеченные критикой тоталитаризма, гуманитарии как-то не заметили, что реальный административный (в том числе и фальсификационный) ресурс находится скорее в руках региональных элит, нежели у Кремля. Хотя это ясно подтверждалось данными по одновременному голосованию за Конституцию, которое провалилось в регионах, где местные, еще по сути обкомовские власти, во-первых, жестко контролировали подсчет голосов, во-вторых, стремились спустить Конституцию на тормозах, потому что она ущемляет их суверенитет, и в третьих, боялись, что «дурь московская» (как они между собой величали кремлевские попытки демократизации) поставит их региональное всевластие под угрозу. 

Семь республик — Адыгея, Башкортостан, Дагестан, Карачаево-Черкесия, Мордовия, Тыва и Чувашия — дали за Конституцию менее 50% голосов. Чечня вообще проигнорировала, а Татарстан выразил свое отношение, показав скандально низкую явку 13,9%. Меньше половины голосов отдала и компактно расположенная группа регионов, которую позже стали именовать «красным поясом»: Белгородская, Брянская, Волгоградская, Воронежская, Курская, Липецкая, Орловская, Пензенская, Смоленская, Тамбовская области. 

Это был важный сигнал, верно понятый в Кремле, но прошедший мимо столичной прогрессивной общественности: электоральная демократия в России отражает не только настроение избирателей, но в не меньшей степени и настроение элит. Стало ясно, что без учета шкурных интересов бюрократии никакие реформы не пойдут. Здесь и пролегла грань, надолго, если не навсегда, отделившая политических прагматиков от благонамеренных идеалистов. Россия оказалась совсем не такой, как мыслилось московским демократам. Зеркальный стресс пережили и широкие народные массы: демократия тоже вышла не такой, какую они рисовали в своем воображении. 

Вряд ли могло быть иначе. В начале процесса казалось, что стоит отказаться от всевластия КПСС и внедрить рыночную экономику, как мы сравняемся с США или Германией. Никому не хотелось вспоминать, что паритет с Западом у СССР был только в космосе, оборонке и хоккее; а так в Аргентине, Бразилии или Пакистане тоже нет КПСС и есть рыночная экономика — но этого недостаточно, чтобы сравниться с мировыми державами. Разочарование, а вместе с ним и номенклатурный реванш на базе советских ракетно-хоккейных иллюзий, которые успешно культивирует и эксплуатирует путинский режим, были неизбежны. 

Могло быть и хуже: оглянитесь на опыт Узбекистана или Казахстана, где бывшие советские руководители вообще не выпускали контроль из рук. Могло ли быть лучше? Вопрос насколько сложный, настолько и праздный. Однако именно его вот уже 20 лет ставит в центр политической жизни неуклонно теряющая электоральную поддержку партия либерал-теоретиков «Яблоко». Они-то знают, как надо. 

Только вот с народом им не повезло. Политическая практика сурова. В 1993 году «Яблоко» набрало 7,9%. На следующих выборах, в 1995 году, показатель снизился до 6,9%. В 1999 году результат еще скромнее — 5,9%. В 2003 году у «Яблока» официально вышло лишь 4,3%. При этом мало кто сомневается, что партию (вместе с СПС) вежливо «кинули» при подсчете голосов как раз в ее опорных урбанизированных зонах — прежде всего в Татарстане. Там «Яблоку» насчитали всего 2,5% (при 59,5% за ЕР), хотя даже в Башкирии было 3,6%. Альтернативные подсчеты, выполненные КПРФ, показали, что реальный результат был 5,7% — не бог весть сколько, но достаточно для прохождения в ГД. 

Впрочем, общей тенденции к снижению эта поправка не отменяет. В 2007 году у «Яблока» всего 1,6% (альтернативный подсчет показал 2,15%). В 2011 году 3,4%, — при отсутствии традиционной конкуренции со стороны исчезнувшего СПС, но зато при явных признаках фальсификации в пользу ЕР. После чего Москва вывалилась на Болотную площадь. С момента формирования «путинского консенсуса элит» результаты выборов все сильнее зависят от азиопской номенклатуры, которой европейская оппозиция совершенно не нужна. Но суровая правда заключается в том, что, будь у партии 9–10 реальных процентов поддержки, никакой административный ресурс не смог бы загнать ее под лавку. Однако такой поддержки не было даже в 1993 году, когда у городской России еще были живы европейские иллюзии. Сейчас и подавно. На этом фоне постоянные укоризны в том, что реформы надо было проводить не так, голосовать не так и строить светлое европейское будущее тоже не так — в стране, где элиты и население в течение как минимум трех поколений воспитывались в традициях вполне азиатской деспотии, — вызывают, мягко говоря, недоумение. Ну да, конечно, Россия одурела: ей надо было голосовать за Явлинского, и все бы наладилось. 

На простодушном языке политологии это называется промазать мимо целевой аудитории. За 25 лет с начала 1990-х страна прошла большой путь — и в основном вверх. Есть рыночная экономика, которая ориентируется на платежный спрос, а не на директивы Политбюро. Есть конвертируемый рубль. Есть информационная свобода. Есть выборы и политические партии. Понятно, что все это искажено монополизацией, бюрократизацией и фальсификацией. Понятно также, что путинская номенклатура тормозит и местами даже обращает вспять нормальное развитие. Но не стоит отрицать, что мы живем в новой реальности по сравнению с СССР. И проблемы перед страной стоят другие. 

Но у Алексея Навального и без союза с «Яблоком» есть политическое будущее. А у «Яблока»? Москва, 27 февраля 2016 года. Фото: Кристина Кормилицына (Коммерсантъ)

Новые вызовы острее чувствуют новые политики. Коррупция — эту тему удачнее развивает Алексей Навальный. Правовой беспредел — здесь сильнее выглядит Михаил Ходорковский. Чеченизация России — об этом громче и четче говорит Илья Яшин и говорил покойный Борис Немцов. Явлинский — отличный экономист, кто же спорит. Но сегодня в отличие от СССР в России десятки, если не сотни отличных экономистов. 

Что еще? По существу, у «Яблока» лишь два серьезных торговых преимущества на современном политическом рынке. Во-первых, реальная партийная структура, которая дорогого стоит («Яблоку» честь и хвала, что оно сумело себя сохранить; глупо пенять ему за то, что ради этого приходилось идти на компромиссы). И во-вторых, имидж непреклонного борца за идеалы. Если первый пункт сомнений не вызывает и в новой, более прагматичной России вряд ли кем-то может оспариваться, то со вторым проблемы. Он слишком явно контрастирует с первым. Он слишком узко ориентирован на идейное ядро (чтобы не сказать — секту) свидетелей Явлинского. Он слишком из 1990-х. 

Цена непреклонности в отношениях с ПАРНАСом иллюстрируется гегелевской триадой, которую партийные вожди изучали в школе. Тезис. Навальный — нехороший человек. Нацист, империалист и популист. Апеллирует к низменным сторонам человеческой натуры, ищет дешевой популярности. Принципиальному «Яблоку» с ним не по пути. Антитезис. С другой стороны, своей нацистской риторикой он собрал чертовски многочисленную аудиторию. Мог бы и поделиться с неподкупным «Яблоком», которому голосов всегда не хватает. Партия со всей принципиальностью настаивает, чтобы он призвал своих сторонников голосовать только за нее! Синтез. Мы принципы на проценты не меняем. Вкручивая избирателю такую диалектику, партийные публицисты на голубом глазу держат его за идиота. Но это еще полбеды. Хуже, если они сами такие и не понимают, как выглядят со стороны. Настолько привыкли объяснять свои провалы неподкупной принципиальностью, что сами в это поверили. А избиратель устал верить. Вы, господа, или договаривайтесь, или не морочьте голову со своим неуклонным курсом. Имея в виду, что в 2013 году в Москве Навальный официально набрал 27,2% (на самом деле 28,4%), а лидер «Яблока» Сергей Митрохин с его непримиримой борьбой против точечной застройки — 3,5%. То же самое с Ходорковским. Главный яблочный переговорщик Лев Шлосберг резонно говорит, что в предвыборном торге есть элементы, которые не следует выносить на сцену. И тут же громко заявляет, что «Яблоко» принципиально не примет денег от Ходорковского. 

Вроде бы как раз такой сюжет: если вам деньги предлагали (непублично, надо полагать?), почему бы так же непублично от них не отказаться. Если не предлагали — как немедленно заявил сам Ходорковский, — тем более. Избиратели опять же не идиоты, понимают: раз тему вы- тащили на публику, значит, это кому- то надо. Кому — Ходорковскому? Он и так в курсе. Избирателям? Им это странно — демонстративные финансовые разборки переговорный климат явно не улучшают. Кремлю? Вот это уже теплее. Но тогда опять возникают вопросы насчет несгибаемости. Ну что было бы просто промолчать. В уме, опыте и чувстве достоинства г-на Шлосберга сомневаться не приходится. Стало быть, имелись какие-то очень весомые причины. Видимо, только партийная любовь к прямоте и твердости — какие же еще могут быть причины. Не звонок же от куратора. 

В «Яблоке» привыкли говорить и думать, что их обижают от зависти — за незапятнанный белый фрак. Увы, это самообман. Тема незапятнанности если существует, то главным образом в воображении самой партии или ее ядерного электората, которого явно мало для прохождения в Думу. Так называемый электоральный шлейф — люди, потенциально симпатизирующие, но склонные колебаться или лениться, скорее озабочены не чистотой партийных одежд и содержанием партийных программ, а практической эффективностью. В том числе договороспособностью. Если будет договоренность с ПАРНАСом и Навальным, это помимо суммы ядерных электоратов сразу добавит изрядно голосов из «шлейфа» — просто как бонус за вменяемость. Не будет договоренности — ну, извините. У Навального в любом случае останется политическое будущее — по той простой причине, что он молод, умен и талантлив, как к нему ни относись. Но самое главное: обладает такими штучками, наличие которых, как установил лучший антрополог всех времен и народов, отличает дедушку от бабушки. А вот партия «Яблоко» в новую реальность может уже не вписаться, навсегда оставшись неподкупной бабушкой из 1990-х.