Битва за нарратив

Выражению Маршалла Маклюэна Medium is the message уже пять десятков лет, но суть его постепенно становится понятной каждому первокласснику: каждое средство коммуникации, которым ты пользуешься, незаметно меняет суть сообщения, придает ему иной статус и вес. Поздравление с днем рождения звучит по-разному — в зависимости от того, поздравляют ли тебя почтовой открыткой, телефонным звонком или сообщением на фейсбучной стене. Угрозы Кадырова в адрес оппозиции остались бы незамеченными, если бы прозвучали в новостном сюжете на канале «Грозный ТВ», — но производят сокрушительное впечатление, когда появляются в теплом уютном Instagram. Фамилия президента РФ, стоящая рядом с описаниями спланированных убийств и маршрутов наркотрафика, не произвела бы никакого эффекта, будучи опубликованной на сайте «Кавказ-центр», — но когда такие логические связки обнаруживаются в толстой папке бумаг с надписью British High Court (Высокий суд Великобритании), эти не раз произнесенные слова перестают быть просто словами.

Суть сообщения меняется не только под воздействием средств коммуникации — все зависит от того, частью какой истории, нарратива становится сообщение. В первые же часы после обнародования доклада The Litvinenko Inquiry российские медиа начали битву за нарратив: все те же факты выглядят иначе, если с порога объявить доклад «политизированным фарсом» или представить его как очередной выпад британской разведки, или как минимум не упоминать фамилии «Путин». Но это все уловки для внутреннего употребления: понятно, что для людей, читающих материалы расследования на языке оригинала, они складываются в совершенно другую историю. И это не история про чайник с полонием или даже судьбу конкретного Литвиненко — это рассказ о том, как российская власть убивает своих политических противников, в том числе на территории чужого государства, как минимум однажды — с применением радиоактивных материалов. И этот рассказ не может остаться без последствий: конечно, мы привыкли жить в мире, где даже самые сильные высказывания самых высоких лиц могут быть забыты или перечеркнуты на следующий день, но статус Высокого суда Лондона не дает этой истории раствориться в воздухе, как если бы ее не было.

«Это не история про чайник с полонием или даже судьбу конкретного Литвиненко — это рассказ о том, как российская власть убивает своих политических противников, в том числе на территории чужого государства»

Говоря о последствиях, мы первым делом представляем себе мозговой штурм на Даунинг-стрит или в окрестностях Овального кабинета — как отреагировать на результаты расследования, что еще можно ограничить, запретить, арестовать, чтобы это не выглядело окончательным разрывом и разводом (особенно на фоне движения в сторону отмены предыдущих, посткрымских санкций). Но это самая первая и очевидная часть уравнения: дальше, как мы знаем по истории последних лет, образуется снежный ком взаимных обид, несущийся невесть куда. Даже если санкции будут адресно введены против непосредственного начальства Лугового и Ковтуна — ответные меры могут быть любыми: запретить в России эль и стаут, отменить концерт Пи Джей Харви, начать бомбить Воронеж. Даже если имя Путина исчезнет из дальнейших материалов дела, всегда остается личная обида, которая может проявляться самым непредсказуемым образом. Даже если никакого судебного вердикта не будет вынесено в принципе (во что сложно поверить) — есть западные лидеры, пресса, общественное мнение, которым с этим знанием надо как-то жить: и когда придет время обсуждать очередные совместные действия в следующей горячей точке, это знание обязательно всплывет.

В этой взаимной подозрительности, наслаивающихся друг на друга обидах, гонке санкций и контрсанкций вроде бы нет ничего нового — ок, мы продвинемся еще на два шага за линию фронта в холодной войне, но очередным запретом на въезд и арестом счетов (равно как и обвинениями в попытке развалить Россию, с другой стороны) уже никого не удивишь. И обе большие истории, в контексте которых оппоненты рассматривают только что опубликованные факты, появились не вчера. Но если присмотреться, окажется, что с российской стороны на тему дела Литвиненко существует не одна, а целых три истории.

Одна — официальная, имени Марии Захаровой: это не расследование, а беспочвенные домыслы, призванные поссорить Россию и Британию. Другая — народно-геополитическая, авторства диванных публицистов из фейсбука: да вы сами в своей Британии тайными убийствами по всему миру промышляете, один Бонд чего стоит, чем мы хуже. И третья — откровенно людоедская, от создателей митинга в Грозном, где депутат Госдумы Адам Делимханов заявил: «За каждое слово, сказанное в адрес главы Чеченской Республики, президента России Владимира Путина, эти люди будут отвечать! По закону будут отвечать. И не по закону. Они могут находиться и в других странах, их законы мы не принимаем». И сам факт одновременного существования этих трех историй можно рассматривать как еще одно доказательство стороны обвинения в Высоком лондонском суде.

Фото: AP Photo/Matt Dunham