AP PHOTO
Плата за имитацию, или Десять дней, которые расставили все по своим местам. Презентация дуумвиров, начатая Посланием президента Федеральному собранию 12 ноября и завершившаяся речью премьера на съезде партии власти 21 ноября, подвела итог дискуссиям о том, кто и куда будет двигать Россию. Президенту отведена роль кремлевского мечтателя — он будет говорить. Все остальное будет делать Путин. Почему именно так — размышлял The New Times
Публичная политика — даже в стране, где она ограничивается выступлениями первых лиц, — особое искусство. Она, конечно, зависит от личных качеств тех, кто выходит на подиум, однако ум или умение видеть на перспективу — далеко здесь не главные. Егор Тимурович Гайдар лучше, чем кто-либо другой, понимал, как вытащить страну из той ямы, в которой она оказалась после развала СССР, но объяснить это людям не умел. Андрей Дмитриевич Сахаров был образцом нравственности и стойкости духа, но передать это свое понимание жизни с трибуны не мог. Борис Николаевич Ельцин обладал харизмой, умел влюбить в себя половину женского населения страны, был по-мужицки хитер, стерильно необразован, но и успех первого президента РФ зависел от того, насколько грамотно выстраивала выход на публику его команда. Даже в странах, где политика — это прежде всего работа с избирателями, а за каждым шагом публичного человека следят сотни камер и тысяча пишущей братии, правильный пиар, хорошо написанная речь имеют колоссальное значение. Косноязычный Джорж Буш-младший не смог бы победить значительно более импозантного и несравнимо более умного Альберта Гора во время президентской кампании в США в 2000 году, если бы при нем не было такого супертехнологичного функционера Республиканской партии, как Карл Роув. Барак Обама — прекрасный оратор, политик, способный транслировать свои убеждения электорату, но никто не знает, сумел бы он выиграть выборы в 2008 году, если бы его кампанию не выстраивал бы такой квалифицированный политконсультант, как Дэвид Аксельрод. У Хиллари Клинтон такого не нашлось, и она сошла с дистанции.
Наше все
Перед Дмитрием Медведевым такой задачи, как очарование избирателя, не стоит. От него требуется доказать, что он способен быть лидером, как минимум на равных конкурировать со своим наставником Владимиром Путиным. Эти 10 дней показали: в то время как на стороне премьера играет технологичная команда, профессиональные спичрайтеры, а сам Путин — блистательный актер, прима в этом театре под названием «российская политика», в запасе у президента нет ни того, ни другого. Даже если предположить, что Медведев искренне считает, что «свобода — лучше, чем несвобода», сценарии, по которым ему предлагают играть, настолько беспомощны, что ничего, кроме оторопи, не вызывают.
Команда премьера, причем очевидно составленная из людей, работающих как в Белом доме (а это прежде всего его пресс-секретарь Дмитрий Песков и руководитель референтуры, который отвечает за подготовку его публичных текстов, Дмитрий Калимулин), так и в Кремле (Владислав Сурков), продумала все до мелочей. Не только что говорит премьер (строго говоря, Путин на съезде практически не сказал ничего нового, в то время как президент в своем послании предложил новую концепцию развития России), но и — когда, как и в каком антураже.
Когда
Премьер, как будто отдавая дань главе государства, всегда выступает после Медведева — помня, что по законам восприятия люди запоминают последние слова. Таким образом в медийном пространстве (даже забыв о том, что все государственные каналы в первую очередь лояльны Путину и лишь во вторую — президенту) остаются и живут слова и словечки премьера. Именно поэтому Путин сначала дал дважды высказаться президенту, а потом, на контрасте (да и еще на фоне совершенно «деревянного» Грызлова), выступил сам. Причем не вступая в открытую полемику с Медведевым, но цифрами предполагаемых денежных вливаний и уже достигнутых свершений подчеркивая: пока он занимается модернизационными прожектами, мы, я — решаем реальные проблемы людей.
Что люди запомнили из речи Медведева перед Федеральным собранием? Сокращение часовых поясов и задачу слетать на Марс. О чем будут говорить по итогам выступления Путина на съезде? О том, что премьер обещает каждому по две тысячи долларов (50 тысяч рублей) за сдачу в утиль старых автомобилей. Что Медведев на их собственном съезде сказал «единороссам», что избирательную процедуру те подменили административным ресурсом, вспомнят в лучшем случае политтехнологи да журналисты: «Медведев сделал шаг по сравнению с посланием Федеральному собранию. Он интеллигент, который начал грубить, партия оторопела», — вполне предсказуемо прокомментировал The New Times слова президента глава Фонда эффективной политики Глеб Павловский. А вот если бы президент сказал: «Воровать голоса стыдно», — так, возможно, и кто-то еще бы их заметил.
Как
Нормальный человек не может жить отложенным будущим. Ему надо знать, что счастье или как минимум решение его проблем случится сегодня, сейчас. Медведев 100 минут рассказывал согражданам о том, что сырьевая экономика привела к коллапсу СССР и грозит то же сделать с Россией. Потому в светлом послезавтра появятся инновационные технологии, а с ними реки с молоком и медом. О том, что эти самые технологии не могут появиться в условиях нынешней бюрократической системы и силовых органов, объявивших бизнесу день рейдера нон-стоп, он не сказал. Как не сказал, что смести и эту бюрократию, и эти органы может только политическая конкуренция, которая заставит партию власти уйти, открыв дорогу оппозиции, коя даже исходя из простой прагматики и самосохранения вынуждена будет и тех и других зачистить. Как говорят эксперты, кремлевскому окружению удалось убедить Медведева, что модернизация должна быть только по части технологий, в то время как демократизация — опасна и преждевременна. Так это или нет — не суть. Важно, что технократические лозунги не способны собрать президенту базу поддержки: чиновники над его прожектами откровенно смеются, а бизнесмены и интеллектуалы таким подходом откровенно разочарованы: какой смысл инвестировать в политика, который не понимает или боится понять очевидные вещи? Как известно, пусть лучше грубая реальность, чем имитация любви.
Путин (и те, кто писали ему речь) говорит прямо обратное: уже сейчас лучше, чем вчера (напоминает о кризисе 1998 года, сообщает о снижении инфляции и т.д), а в понедельник (в 2010 году) будет и вовсе славно: проценты по ипотеке опустим, пенсии — поднимем, в образование (что, собственно, и есть условие технологической модернизации) — уже вложили миллиарды рублей, научным центрам уже дали кучу денег, и во вторник — еще дадим. И все это — в антураже: «я видел», «я полетал», то есть премьер сначала пощупал реальный чернозем, живую жизнь, а потом — принял решение.
Вся речь Путина на съезде «Единой России» была выстроена по простому и беспроигрышному лекалу: вот что мы уже сделали и вот что мы — конкретно в рублях и копейках — сделаем завтра. Сделает или нет — бабушка надвое сказала, но вопроса, кто способен двигать Россию вперед (вне зависимости от того, каков будет действительный вектор этого движения и будет ли какое-либо движение вовсе), не осталось. И имя его известно.
