8 декабря Денис Луцкевич — один из фигурантов «Болотного дела» — вышел на свободу
Когда я вышел на Болотную площадь, у меня не было какой-то тщательно сформулированной позиции. При мне обсуждали какие-то политические вопросы, я не все понимал. 6 мая 2012 года мне просто хотелось понять суть политической жизни: что хотели сказать эти люди на площади, чего хотели добиться? Я шел впереди колонны — чтобы оглядеться. Общался с людьми: все миролюбивые, много воздушных шариков и детей. Увидел оцепление: они стояли, сцепившись руками. Это меня смутило — я сам не раз стоял «по ту сторону» во время службы. Достаточно просто перегородить дорогу — люди поймут. И тут — стычки, провокации, суета. Менты начали подпирать. Страшно, жутко и неожиданно. Жалко было смотреть, как представители правопорядка крутят людей, забрасывают их за ноги в автозак — лишь бы забить машину и отправить в отделение.
Я случайно стал частью всего этого процесса. Никогда не думал, что могут закрыть за то, что человек вышел высказать свои мысли. Теперь мои политические взгляды сформировались: я ощутил на себе, каково быть политзаключенным. Моя позиция — не больше чем желание адекватности и справедливости в общечеловеческом понимании.
Если бы я знал тогда, что меня закроют, не пошел бы. Но сейчас меня это уже не пугает. Захочу выйти на какой-нибудь протест — пойду. Например, если потребуется выйти на Болотную и поддержать новых своих подельников. Меня не пугает, что за свободу слова могут посадить. Конечно, не хотелось бы вернуться в тюрьму. Но я готов отстаивать свою гражданскую позицию.
Нет ни обиды, ни злости на государство. События на Украине послужили уроком для нашего правительства. Если бы не это, то наши приговоры, возможно, были бы другими. Действия власти понятны: это было средство запугивания масс, которое сработало. Хотя страшно, что государство таким образом демонстрирует свою власть.
Меня закрыли в маленький ненормальный мир. На определенном этапе наступает деградация. Каждый день — день сурка: одна и та же картина — зеленый забор, и дальше ничего. Чем дальше, тем хуже. Мне казалось, если я не буду ничего делать, то выйду оттуда обезьяной. Я все время думал: «Надо валить отсюда».
Сама администрация согласна с тем, что Путин не идеальный. В неформальной обстановке многие говорили, что дерьмо в стране, «но мы — звенья этой системы, ничего не можем сделать. Если мы что-то скажем, то останемся на улице с пустыми карманами, а у нас семья, дети». Они больше никому не нужны ни в вольной жизни, не в силовых структурах. Отчаянно держатся за свои места. Выполняют ту работу, которая требуется.
Сейчас я чувствую эйфорию. Понимаю, что все круто — должно переть от всего: этих цветов, кафешек, красивых девушек. Такое ощущение, словно ничего и не было. Словно я никуда и не уходил. Как будто уехал, а мир здесь остановился.
Я был в тюрьме и старался саморазвиваться — насколько это возможно. Больше всего досталось родственникам. Маме, которая не спала ночами, думая, как в очередной раз собрать передачу. Теперь мама вздохнула по-другому. Для нее тоже начинается новая жизнь.
И мне надо продолжать свою. Старую, новую — не знаю. Хочу получить образование в сфере экономики. Хочу свой бизнес — мне это нравится. Да и готов работать я только на себя.
Меня закрыли в маленький ненормальный мир.
На определенном этапе наступает деградация.
Каждый день — день сурка: одна и та же картина —
зеленый забор, и дальше ничего
