В июне вы говорили, что рубль нащупал дно, балансируя в пределах 55–60 руб. за $1: импорт сократился и это позволило свести балансы. И вдруг рубль в начале последней недели августа обвалился аж на десять пунктов. Это — очередное дно или будет хуже?
Было временное равновесие — курс рубля к доллару соответствовал тому уровню нефтяных цен — $60 и выше за баррель. Сейчас мы переходим на новый уровень нефтяных цен — $40–45 за баррель, а может, и ниже, рубль скорректировался. Если цена на нефть еще упадет, то и рубль еще подешевеет. Теперь мы будем ждать очередного сокращение импорта, и опять временный баланс будет достигнут с учетом платежей по внешним долгам, которые во втором полугодии составят порядка $35 млрд.
А всего отток капитала по году планируется $100 млрд?
Да, в первом полугодии платежи по долгам были тоже в районе $35 млрд — это $70 млрд, ну и $30 млрд уйдут по разным другим причинам.
То есть все зависит исключительно от цены на нефть?
Да, здесь сейчас четкая зависимость, к сожалению, другие факторы оказывают минимальное влияние. Мы же видим: в конце августа нефть пошла вверх, за ней укрепился и рубль, цена пойдет вниз — рубль снова подешевеет.
Стоит ли ждать интервенций ЦБ на валютном рынке в поддержку рубля?
Не думаю. Скорее всего, будет управляемая продажа валютной выручки экспортерами: им все равно нужны рубли, чтобы платить налоги. Потому что когда рынок становится медвежьим* * «Медвежий рынок» (bear market) — так на биржевом сленге именуется ситуация, когда рынок падает на 20% и стимулирует игроков к продаже акций; антоним «медвежьему рынку» — «бычий рынок», когда брокеры советуют покупать акции. , то экспортеры заинтересованы в том, чтобы попридержать валюту и продать ее по более высокому курсу. А правительство настаивает, чтобы экспортеры продавали валюту равными долями, несмотря на то что им это не очень выгодно. Я считаю, что это разумная мера.
Как бывший зампред Центрального банка чтобы вы еще сейчас сделали?
Постарался бы максимально ограничить денежное предложение. Конечно, не лишая банки ликвидности, но сокращая фондирование кредитных операций, которое достигло довольно крупных размеров в конце прошлого года. Центральный банк сокращал эти объемы в течение текущего года, но очень медленно.
«Фондирование кредитных операций» — переведите, пожалуйста, на общедоступный?
Банк выдает кредит компании, а Центральный банк выкупает этот кредит у банка, то есть ставит на свой баланс, а банку дает деньги. Правда, так ЦБ поступает не с любым кредитом, а с кредитом, который удовлетворяет требованиям, изложенным в нормативном акте 312-П, — то есть имеются в виду кредиты промышленным предприятиям.
Возвращаясь к ценам на нефть. Все указывают на замедление экономики Китая — как на главную причину. Вы с этим согласны?
Да, согласен. Мы видим, что попытки китайского руководства сохранить высокие темпы роста экономики — кредитная накачка, поддержка крупных государственных компаний и прочие дирижисткие меры — эти меры желаемого результата не дали, но создали пузырь на финансовом рынке и образовали большое количество незагруженных мощностей, что, в свою очередь, ведет к потерям инвесторов — как местных, так и иностранных.
Но в последнюю неделю августа котировки на Шанхайской бирже чуть отыграли потери и даже вышли с небольшим плюсом?
Тут дело темное: на рынке говорят, что это результат государственных интервенций.
Девальвация юаня эффекта не дала?
Конечно, нет. Китаю нужно переходить к плавающему курсу, как сделали в России. И если для России это было довольно спорное решение, потому что страна находится под финансовыми санкциями и очень сильно зависит от нефти, то для китайской экономики, которая значительно больше диверсифицирована, чем наша, — это не сырьевая экономика, а торговая, — такой шаг был бы достаточно безопасен. Почему китайцы не отпустили свою валюту — для меня это загадка. Но это, конечно, не единственная их проблема. Китайскому руководству надо решаться на серьезные шаги — такие как приватизация крупных предприятий, как отказ от практики искусственной поддержки балансов убыточных предприятий.
Китайская модель работала 25 лет.
Да, работала. Но в кризис 2008–2009 годов стало понятно, что ресурс у этой модели исчерпан. Замедление китайской экономики было прогнозируемо, вопрос: уйдет ли она в минус, как было с Японией после 40 лет бурного роста, а потом «потерянное десятилетие», или же будет небольшой рост.
А замедление китайской экономики будет толкать вниз и цену на нефть.
Спрос на нефть падает не только в Китае?
Если смотреть на цифры, то наблюдается даже небольшой рост спроса на нефть. Но предложение растет быстрее спроса. Дело в том, что все нефтедобытчики пытаются максимально нарастить добычу, чтобы сохранить свою долю на рынке. Другими словами, на рынке нефти появилась новая логика: если раньше был ОПЕК и рынок был управляем, то сейчас единственная стратегия, принятая всеми крупнейшими нефтедобывающими странами и компаниями, — не отдать свою долю рынка. Это естественным образом приводит к ожиданиям, что цена будет падать. Сложился консенсус: цена на нефть будет довольно низкой — $40 за баррель, может быть — $50, но скорее всего ниже. Исходя из этого, сейчас формулируются стратегии крупных потребителей.
ОПЕК может собраться и принять решение — сократить добычу?
Может, но не будет. Потому что существует такой фактор, как американская сланцевая нефть, и ее добыча и дальше будет расти: сейчас это 11 млн баррелей, а в ближайшие несколько лет вырастет и до 15 млн баррелей. И если цена на нефть в результате сговора стран ОПЕК повысится, то это сланцевым компаниям только выгодно: будут добывать те, которые при нынешней цене нерентабельны, и в результате картельное соглашение будет порушено. Уже год как разные экономисты и исследователи пытаются просчитать себестоимость сланцевой нефти, но ясности нет: очевидно, технологии, снижающие себестоимость, развиваются так быстро, что это позволяет удерживаться на плаву тем американским добытчикам, которые, казалось бы, давно должны были обанкротиться.
Если Китаю не нужно столько энергоресурсов, как раньше, то что же будет с российско-китайским проектом «Сила Сибири»?
Этот контракт подписывали год назад, тогда ситуация выглядела гораздо лучше.
В мае, когда председатель Си Цзиньпин был в Москве, было подписано контрактов чуть ли не на $50 млрд: китайцы собирались инвестировать в самые разные отрасли российской экономики. И что с этими контрактами теперь будет?
Я думаю, эти проекты будут просто затягиваться. Раньше Китай придерживался политики инвестиционной экспансии, но сейчас, когда там столько внутренних проблем, очевидно, им придется многие внешние проекты притормозить.
Другими словами, российский разворот на Восток не случился?
Да, реально — с точки зрения экономики — не случился.
«Черный понедельник» обвалил котировки не только на Шанхайской бирже, но и на европейских и американских площадках. Одна из гипотез — это новая волна или остаточная волна финансового кризиса 2008–2009 годов?
Не думаю. Рынок американских акций довольно долго рос, акции стоят дорого, коррекция должна была произойти, и скорее всего, таких коррекций будет в ближайший год несколько. Дело в том, что рынок жил представлениями, что Китай был и останется драйвером экономического роста, сейчас этот тезис под сомнением. Конечно, многое зависит от решений Федеральной резервной системы: ожидалось, что в сентябре ФРС поднимет учетную ставку, но, видимо, ФРС решит поддержать рынок и повышение ставки отложит.
А Европа — как на ней может сказаться кризис в Китае?
Китай много торгует с ЕС, особенно с Германией, так что если китайская экономика не справится с нынешней ситуацией, то потери будут ощутимые и для Европы, будет серьезное замедление всей мировой экономики.
Вернемся к рублю. Каким он будет через две недели, через месяц, к концу года?
У меня нет просчитанного прогноза, но мне думается, что цена на нефть прошла коррекцию и зафиксируется в среднем на уровне $40–45 за баррель марки Brent. Наша Urals примерно на $2–4 дешевле. Сейчас рынок очень волотильный: мы видели, что в последнюю неделю августа цена то уходила ниже $45, то шла ввверх — $47-48 за баррель. Однако боюсь, что это колебания вокруг понижательного тренда: вектор движения цены — вниз. Соответственно, плюс-минус 70 руб. за $1 более или менее соответствует новой цене нефти. Может быть, немного упадет, возможно, в октябре рубль чуть потяжелеет.
Почему рубль больше падает по отношению к евро, чем по отношению к доллару?
Это исключительно из-за соотношений между долларом и евро: это соотношение было 1,09 — 1,1, а теперь 1,14—1,15. Вообще рубль настроен на доллар, рубль оценивается к доллару, а к евро — это обычно результат кросс-курса.
Дайте совет читателям The New Times: как спасать свои деньги?
Ну вообще-то об этом надо было думать еще в начале года. Один мой приятель получает зарплату в рублях и тут же переводит ее в доллары и оплачивает свои расходы в Москве с долларового счета. Весной он проиграл, потому что, скажем, зарплату февраля он переложил в доллары, когда курс был 60 руб. с чем-то, а весной был курс 50, значит, тратя эти доллары на рубли, чтобы покупать что-то в стране, он проигрывал, а сейчас он, наоборот, выигрывает. Вот такая стратегия у человека.
Наверное, коли мы видим, насколько рубль зависим от цены барреля, а перспективы по цене нефти на ближайшие два-три года не лучшие, то, очевидно, из рублевых активов надо выходить.
Сейчас менять рубли или стоит подождать?
Надо следить за ценой на нефть: если она идет вверх, то доллар дешевеет — значит, имеет смысл какую-то часть рублевых сбережений поменять сейчас. Если исходить из того, что мы нащупали новый ценовый уровень нефти, то надо подождать. Если же это неправильная гипотеза и нефть еще упадет, то это, наверное, плохой совет.
Фото: Роман Гончаров, Виктория Вотоновская/ТАСС, Сергей Бобылев/ТАСС